Хроника

Михаэль Бейзер

Григорий Канович – активист ленинградской алии

(к 90-летию со дня рожденья)

Григорий Канович. Кибуц Саса. Ок. 2005.

Григорий Моисеевич Канович пришел в сионизм из демократического движения 1960-х годов. Он родился 27 января 1934 г. в Павловске, царском пригороде Ленинграда. Геся Гельфман – единственная еврейка, осужденная по "Делу 1 марта" (убийство народовольцами императора Александра II в 1881 г.), приходилась ему двоюродной бабушкой. Отец, бухгалтер, пропал без вести на фронте в 1941 г. Мать в голодное послевоенное время, трудясь работницей на швейной фабрике, одна растила Гришу и его сестру в коммунальной квартире. В 1950 г. Гриша на год раньше срока окончил школу с серебряной медалью, но ни в университет, ни в ЛГПИ (педагогический институт) им. А.И.Герцена его не приняли в то время разгула государственного антисемитизма. Пришлось поступать в менее престижный ЛГПИ им. М.Н.Покровского, который он окончил с отличием. Несмотря на это, в аспирантуру Кановича не взяли, а направили по распределению учителем в школу в рабочем поселке Свердловской области. Через три года он вернулся в Ленинград и смог устроиться только воспитателем в пушкинском детском туберкулезном санатории, где проработал до 1969 г.

В 1962 г. Канович изготовил и расклеил листовку, в которой обвинял власть в дефиците хлеба. Его нашли, предупредили, но не посадили. С этого момента он стал известен органам госбезопасности как диссидент. Затем Канович написал и распространил в самиздате две статьи (одну из них под псевдонимом Гельфман, вторую – под своей фамилией), в которых он доказывал, что существующая власть отошла от принципов марксизма-ленинизма. В поисках единомышленников Григорий познакомился с одесским диссидентом Вячеславом Игруновым, будущим депутатом российской Государственной думы от партии "Яблоко"), с преподавателем марксистской философии, с годами ставшим профессором философии ЛГУ Константином Пигровым, с осужденным по ст. 190-1 УК РСФСР (за клевету на советскую власть) ленинградским рабочим Владимиром Гомельским. Он встречался и с членами дискуссионного клуба "Под интегралом" Новосибирского Академгородка.

В феврале 1968 г. Канович вступил в дискуссионный клуб "Парус", собиравшийся в Выборгском районном ДК культуры. На первом же собрании он принял участие в обсуждении какого-то вопроса, вскоре был избран председателем клуба, а полгода спустя клуб закрыли из-за "антисоветского" содержания проходивших там дискуссий. За диссидентство Кановича многократно вызывали в партийные органы и КГБ, где его пытались переубедить, предупреждали и угрожали, но так и не арестовали. В том же 1968 г., по инициативе КГБ в Пушкинском сельскохозяйственном институте было собранно беспрецедентное совместное заседание сотрудников кафедр истории КПСС и марксизма-ленинизма для обсуждения самиздатовской работы Григория Кановича, которому удалось убедить некоторых участников дискуссии в своей правоте.

Продолжать воспитывать детей, имея репутацию диссидента, было невозможно. В 1969 г. Канович несколько месяцев работал экскурсоводом в Ленинградском экскурсионном бюро, откуда его тоже уволили по указанию КГБ и перевели на должность диспетчера автобусов с нищенским окладом.

В третьей своей статье, написанной в 1970-1971 гг. в результате усиленного изучения советской демографии и открытых статистических материалов, Канович одним из первых пришел к выводу, что советская власть рухнет, а СССР распадется еще при жизни живущего поколения. Десятилетие спустя, оказавшись в 1981 году в Израиле, он безуспешно пытался убедить в правоте своих выводов некоторых израильских советологов, в частности, профессоров Теодора Фридгута и Михаила Агурского, а также бывшего профессора Ленинградского университета Соломона Могилевского. Журналы отказывались публиковать его статьи. Единственная заметка, содержащая суть его исследования, была опубликована в Мюнхене, да и то с боязливым примечанием редакции о том, что прогноз автора может оказаться и неверным. (См.: Канович. Г. Демографическая ситуация в СССР и ее влияние на политику руководства. Голос зарубежья. №24 (1982). Мюнхен. С. 36-39.) А тогда, опасаясь, что распад страны будет сопровождаться еврейскими погромами, и решив, что евреям не следует заниматься русскими делами, Канович объявил властям о прекращении своей диссидентской деятельности, после чего его устроили на работу программистом. В 1977 году Канович вместе с русской женой Натальей подал документы на выезд в Израиль и получил отказ "по секретности работы жены". Таким образом, он примкнул к еврейскому движению за алию, будучи уже сложившейся личностью с умением убеждать других и опытом противостояния властям.

Чтение публичных лекций по еврейской тематике началось летом 1979 г. во время коллективных выездов отказников и кандидатов на эмиграцию на пляж Финского залива в Дюнах. Иногда туда приводили иностранных гостей, которые рассказывали этой еврейской компании кое-что о их национальной истории и культуре. Однако лекции с переводом плохо воспринимались, поэтому Канович сам взялся за это дело. С окончанием летнего сезона он решил продолжить лекции на частных квартирах. Григорий Канович рассказывал о еврейской истории, а другой Григорий – Вассерман – о религии-иудаизме. Эти регулярные встречи скромно звались семинаром, хотя на самом деле это был квартирный лекторий.

Лекторы верили в то, что их "лекции станут светильником, рассеивающим тьму невежества". Национальное пробуждение, жажда знаний, неподдельный интерес к еврейской тематике и увлекательное изложение ее лекторами привлекали новых и новых слушателей. На первую лекцию пришло человек двадцать, на вторую – уже пятьдесят-шестьдесят.

Третьим основным лектором семинара стал ученый-химик Лев Утевский, начальник лаборатории ВНИИ искусственных волокон, уволившийся перед подачей документов на выезд в Израиль.

Кановичу это запомнилось так:

"У меня и у него (Вассермана) были однокомнатные квартиры: 18 кв. м. комната и кухня с коридорчиком, 3 м. сюда и 1,5 м. туда. Собиралось до 100 и более человек. Как они там умещались, знает только Господь.   (…) Зимой (дорогие меховые – М.Б.) шапки и пальто кидались на кухне навалом, но никогда ничего не пропало".

На историческом семинаре. Слева направо: Григорий Вассерман, Михаил Сальман, Григорий Канович, Леонид Нильва, Яков Городецкий. 1981 г.

Канович рассказывал простым, доходчивым языком, поражая своим глубоким пониманием истории, к тому же он был непревзойденным спорщиком. Сначала он читал лекции по истории евреев России, потом перешел к истории сионизма.

Через тот семинар прошло не менее полутора тысячи человек. Он стал очень важной, поворотной вехой в истории евреев Ленинграда. После него, по выражению Вассермана, "Ленинград уже не был прежним…". В городе начала складываться еврейская община, а с нею и неформальная еврейская культурная жизнь.

Оценив по достоинству степень воздействия семинара на ленинградских евреев, КГБ решил его разогнать, предварительно обезглавив - позволив эмигрировать Кановичу и Утевскому, не смотря на то, что срок секретности Утевского и жены Кановича еще не истёк. Утевский уехал в Израиль в ноябре 1980, а 16 мая 1981 и Канович получил разрешение на выезд.

На следующий же день, 17 мая, КГБ и милиция устроили налет на очередную лекцию семинара в квартире Вассермана. Участников отвезли в милицию, где некоторым дали по 10-15 суток ареста. А громко протестовавшего Евгения Леина отдали под суд по сфабрикованному обвинению в нападении на милиционера.

Приехав в Иерусалим в зрелом возрасте (Григорию было 47 лет) без предварительного изучения иврита, Григорий и Наталья Кановичи в короткий срок освоили этот язык. Своих ленинградских друзей-отказников, томившихся в отказе, они не забывали. Канович поддерживал переписку с многими из них, выступал на форумах, посвященных борьбе за репатриацию советских евреев, писал статьи, убеждал в том, что поддержка еврейской культурной деятельности в СССР не менее важна, с точки зрения сокращения неширы (доли "прямиков", едущих в Америку мимо Израиля), чем помощь в самой борьбе за выезд.

Летом 1982 года разразилась Ливанская война. Узнав, что из-за ухода на фронт резервистов, на сборе урожая не хватает рабочих рук, Григорий и Наталья предложили свою помощь в кибуце Рамат Рахель. Своим усердным трудом и дружелюбными, открытыми характерами Кановичи так понравились кибуцникам, что вскоре им, против правил (немолодые и без детей) предложили поселиться в одном из кибуцев движения Кибуц Арци. Выбор пал на живописный кибуц Саса вблизи ливанской границы. Успешно пройдя кандидатский стаж, они стали полноправными членами кибуца. Еще в Советском Союзе Канович интересовался кибуцным движением и надеялся, что кибуцы – оригинальная идея общественного устройства - как и Библия, будет подхвачена человечеством. Однако, первые же годы жизни в кибуце, лично для них вполне благополучные, убедили Григория в том, что кибуцное движение разлагается, его идейная основа утрачена, и что кибуцы продолжает существовать только благодаря инерции и поддержке государства. Кановичи не переняли крайне левые политические взгляды товарищей по кибуцу и с каждыми выборами в кнессет неуклонно голосовали за правые партии.

Прошли годы. Григорий и Наталья уже давно не выходят на работу и наслаждаются всем тем, что положено ветеранам богатого кибуца, снабжающего армию разнообразными средствами защиты: керамическими жилетами, обшивками вертолетов и бронетранспортеров. Они живут в новой большой квартире с "безопасной комнатой". Регулярно помогают родным в Петербурге. Вот только мир на границе с Ливаном бывает не всегда. Сейчас, когда весь север страны обстреливается Хизбаллой, Кановичи отказались эвакуироваться. Они остались даже после того, как ракета пробила стену в кибуцном концертном зале. Война не так уж беспокоит Григория, внутриполитическая борьба тоже. Он уверен, что эти проблемы разрешимы. На вопрос о здоровье он неизменно отвечает: "В соответствии с возрастом". Более всего он следит за последствиями глобального потепления, которое, по его мнению, определит будущее человечества. Так, под обстрелами и в раздумьях он встречает своё 90-летие.