Что писали о нас газеты

От редакции сайта: Предлагаемые вниманию посетителей нашего сайта две статьи из газеты «Советская Молдавия» связаны как темой, так и одним из упоминаемых в них персонажей. Статьи разделяет временной промежуток в два года и дает возможность судить, как менялся по прошествии времени тон подобных материалов (помните историю с парижскими газетами после бегства Наполеона с острова Эльба, высадки его на южном побережье Франции и продвижения во главе войск к Парижу?).
К сожалению, экземпляр газеты с началом первой статьи не сохранился, но редакция, тем не менее, решила опубликовать обе, полагая, что и в таком виде они представляют интерес.

Осторожно – сионизм

НЕКОРОНОВАННЫЕ КОРОЛИ ОТКАЗА

Газета "Советская Молдавия", апрель 1987 г.

       Новый год встречали у Эльвиры Кальницкой на ул. Матиевича 6, кв.6. Вскоре после полуночи в дверь позвонили. Вошедший представился Эдуардом. По особому вниманию, оказанному иногороднему гостю, было видно, что человек он в этой среде не последней важности. Он наскоро предложил тост за процветание Израиля. В нынешнем году все наши мечты сбудутся, заверил он. А пока необходимо включить в работу как можно больше молодёжи. Если кто-то до сих пор не решился на выезд, то таким людям необходимо, разъяснять их 5едственное положение в СССР. Настоящий еврей, продолжал Эдуард, должен запросить вызов из Израиля, даже если не собирается выезжать: "там" должны знать как можно больше на¬ших фамилий.

       Идея вовлекать в эту работу как можно больше молодёжи не осталась просто призывом. Посулами встретить на семинарах интересных людей чутких собеседников, посмотреть заграничные журналы познакомиться с симпатичными девушками организаторы всячески cтремятся расширить круг гостей за счет молодых людей.

       Откликнулся на предложение своей знакомой Доры Водовоз и работник завода отделочных материалов, студент-заочник пятого курс Кишиневского политехнического института Бениамин Краснер. "Ну что тут такого? - недоумевал он, коrда я попросил его поподробнее рассказать об очередном занятии. - Ну, пели песни на иврите, разыгрывали израильские сувениры, напевали хором гимн чужого государства, поднимали бокалы за поголовное переселение на историческую родину…". Не понял, видно, без пяти минут инженер, клюнувший на нехитрую приманку с девушками, что оказался послушной игрушкой в руках не слишком честных людей. Ему, правда, никто в тот день открыто не предложил подавать документы на выезд, но со временем он может и "созреть", раз уже сейчас, по его же словам, не видит особой разницы, где жить - здесь или там.

       Иначе расценил свою роль бессловесного статиста 35-летний инженер научно-производственного объединения "Комплектживмаш" Григорий Крикунец. Случайно познакомившись в Москве с Александром Лукацким, он получил от него адрес и телефон жителя Кишинева Александра Когана, который, по словам москвича, сможет помочь в трудную минуту. А чтобы идти к Когану не с пустыми руками, попросил передать тому несколько зарубежных книг на иврите и английском. Коган не удивился этому подарку, поблагодарил и пригласил прийти 1 февраля на квартиру инженера-программиста BПТИ ЭМП Александра Либерзона на ул. Гренобля, 208, кв. 89 на "лекцию о еврейских религиозных традициях".

       - Там собралась дружная компания, - рассказывает Г.Крикунец. –Часть имен мне была знакома по публикациям в республиканской прессе в связи со скандальными историями с выдворением из СССР зарубежных туристов – эмиссаров сионистских организаций. Здесь были Клара Шварцман, Леонид Решкован, Элла Кальницкая, Аба Шварцман и другие. Семинар открыл Локшин подробным разбором своей беседы с корреспондентом ATЕМ. Публика восторгалась его остроумием. Я очень удивился столь бурной реакции, поскольку почувствовал, что он не дал практически не одного конкретного ответа на вопросы, изворачивался, а в некоторых случаях откровенно лгал. Я не мог понять, ради чего он ведет эту деятельность: ведь у него нет родственников в Израиле и, значит, ехать ему не к кому.

       Ехать не к кому, а вызова все-таки ждет. Странно? Ничуть. При современном развитии почтовой и телефонной связи договориться об установлении родственных уз можно даже с незнакомыми людьми, было бы их согласие. А за согласием дело не станет: история - так называемого еврейского вопроса в СССР показывает, что состряпать вызов зарубежные сионистские организации могут кому угодно и от кого угодно. Однако в данном конкретном случае дело в другом. Когда Локшина пригласили в январе с.г. в ОВИР и, напомнив о его ходатайстве, предложили подготовить документы на выезд, он заявил, что именно сейчас ему ехать не хочется, поскольку его сын – первокурсник Московского станкостроительного института - должен сначала закончить вуз, что юноше было бы трудно учиться без помощи отца. Между тем папа не собирается менять своих принципов: ехать сейчас не спешу, но за выезд бороться буду,

       Таким же отказником без отказа, как выяснилось, является и инженер-программист вычислительного центра обувного объединения "Зориле" А. Н. Коган. Его не отпускает бывшая жена, которая требует выплаты алиментов вперед вплоть до достижения совершеннолетия их маленькой дочери. Убедившись, что женщина не отступится от своих обоснованных требований, он начал шантажировать ее письмами в различные инстанции, по месту работы ее и ее родственников, но нигде не мог найти поддержки своим притязаниям. Нe возымел действия и устроенный им публичный скандал в райисполкоме, Поняв, что закон не на его стороне, Коган прибегнул к испытанному приему – письмам с воззванием о помощи. В своем обращении к известному в США тележурналисту Филу Донахью и советскому телекомментатору Владимиру Познеру он жаловался на свою судьбу и несправедливость советских законов, защищающих брошенных мужьями женщин с детьми, Пoскольку адресованный Донахью экземпляр этого послания передавался через сионистские организации, оно, естественно, получило огласку. В адрес правительства Молдавии как по команде посыпались из-за океана телеграммы, в которых выражается протест против "бесчеловечных преследований советских евреев", в частности, Когана.

       Такой прием, когда письмо направляется якобы одному человеку, а на самом деле предназначается для внимания совершенно других людей, Коган, похоже, перенял у Локшина. Тот в конце 1986 года направил в редакцию "Известий" письмо, адресованное американскому ученому Арнольду Локшину, живущему сейчас с семьей в Москве. В нем 0. А. Локшин завидует черной завистью своему однофамильцу (а может быть, как он считает, и родственнику) и делает вывод, что в CШA, мол, больше демократии, раз тому удалось выехать туда, куда хотел, а заодно предлагает осуществить своеобразный обмен: один Локшин - сюда, другой - туда. Можно, конечно, предположить, что кишиневец перепутал американца с ОВИРом, решающим вопросы выезда и въезда в страну. Но допустить, будто автору письма не известно, что эта семья подвергалась в США самой настоящей травле и буквально сбежала из "самого демократичного государства", редакция "Известий" уже на могла. На этом основании письмо было воспринято ничем иным, как провокацией. Учитывая еще его вызывающий тон, было решено избавить американского ученого oт необоснованных нападок в его адрес. На такой вариант О.А. Локшин, судя по всему, и рассчитывал, поскольку, еще не дождавшись ответа из Москвы, рассказал о своем послании своим зарубежным поклонникам. Те поздравили его с успешным выступлением, еще раз выразили восхищение его стойкостью, о чем Локшин не удержался похвастаться во время нашей беседы.

       Но вернемся к тому семинару, посвященному, напомню, еврейским религиозным традициям. Следующим пунктом его программы был вопрос об "антисемитизме советского общества". Резюме докладчика Когана было однозначным:

       "Советские евреи – гости в собственной стране, а гостей рано или поздно выпроваживают. Так чего же нам всем ждать?"

       Начался разбор условий жизни "бывших" на новой родине. При этом подчеркивалось, что многим приходится там, что называется вкалывать, что это тяжело и непривычно и что виноват в этом опять же социалистический строй – "не всех научил работать как следует".

       После лекции Коган познакомил присутствующих с письмами, украшенными шариками, флажками, звездами Давида. "Дети Израиля – детям России", переводил он с иврита подписи под посланиями маленьких израильтян своим "угнетенным" советским сверстникам. Было предложено переписать с конвертов адреса и начать переписку между детьми двух стран.

       То обстоятельство, что "русские" евреи никогда не говорили на иврите, также учтено в программе подготовки людей к выезду. В ее рамках на нескольких квартирах – в частности, Клары Шварцман по улице Флорилор, 16, кв. 4, Александра Коганa по бульвару Карла Маркса, 2, кв. 8З, Зиновия Гиличенского по тому же бульвару, 2, кв. 61 и других - действуют платные ульпаны (курсы) по изучению родного языка. Вечерами сюда приходят по три ученика, к услугам которых учитель - бывший слушатель тех же ульпанов, учебники и пособия, полученные из-за рубежа.

       Изучать языки, конечно, никому не воз5раняется и запретов на проведение лингвистических занятий в Советском Союзе нет, хотя сионистская пропаганда усердно пытается доказать обратное. Между тем совершенно ясно, что в таких ульпанах, проходящих в задушевной обстановке, играющих на самых тонких национальных чувствах, их организаторы нашли весьма удобную форму идеологической обработки людей. Когда изучаешь иностранный язык, волей-неволей начинаешь интересоваться страной его распространения, ее историей, культурой, и политикой. Сионисты и делают ставку на то, что, если в учебники и пособия умело заложить идею необходимости переселения на историческую родину и стремления к национальному единству, это сделает свое дело. Они вполне резонно полагают, что, изучая совместно иврит, люди непременно затронут во время уроков и вопросы выезда, и вопросы адаптации на новом месте.

       Сионистов меньше всего волнует то обстоятельство, что далеко не все ульпанисты перебираются на "землю обетованную" и что прибывающие в Израиль переселенцы из СССР не в состоянии порой вымолвить и двух слов на иврите. Главное, чтобы эти ульпаны существовали. А если они и распадаются - чаще всего из-за отсутствия желающих посещать их, - то и это не беда: будет повод обвинить Советское государство в ущемлении "национальных прав" евреев.

       Одним из самых активных наставников в этой "просветительской" сети считается первокурсник Кишиневского института искусств Зиновий Гиличенский. Найти его в институте оказалось невозможно: уже несколько месяцев он не появляется на занятиях, сказываясь тяжелобольным. Медицинская справка обеспечивала ему право получать стипендию вплоть до февраля. Одновременно она является надежной защитой против призыва на службу в Советскую Армию. Однако недуг, как по мановению волшебной палочки, отступает в тех случаях, когда пора идти на очередной ульпан или семинар, встречаться с туристами - эмиссарами зарубежных сионистских организаций

       Не знаю, как обстоят дела у слушателей ульпанов с разговорной речью, но навыки хорового пения на иврите у них уже имеются. Это показал, в частности, семинар, состоявшийся 15 февраля на квартире инженера информационно-¬вычислительного центра Минмебельпома МССР Эльвиры Кальницкой. Гости с воодушевлением исполнили песню "Нaш Израиль - наша родинa" на мотив позывных радиостанции "Голос Израиля", а затем дружно встали и хором пропели гимн государства-агрессора. Объявили тему следующего занятия, назначенного на первое марта: "Правовые аспекты выезда из СССР" и подтему - "Пути обхода советских законов в случае получения отказа".

       Когда новых людей приглашают на подобные занятия, им объясняют, что они проводятся для поддержания "национального духа", сохранения культуры и традиций еврейского народа. Идея развития национальной культуры используется активистами в качестве приманки и ширмы их главной цели – разжигания эмиграционных настроений, идеологической обработки колеблющихся. Начав свою деятельность с изучения истории и культуры, семинары затем все меньше времени тратили на эти вопросы. Сейчас некоторые из них вообще не имеют их в повестке дня и целиком посвящаются обсуждению проблем выезда.

       Наивно полагать, что этого не понимает Иосиф Раухвергер – ведущий инженер СКБ АСУ "Пищепром", давний участник семинаров и активный докладчик по вопросам далеко не литературного или исторического содержания. Разумеется, не любовь к искусству делала столь гостеприимным сотрудника ПКБ АСУ Рувима Розентупа (ул. Коки, 49, кв. 24), старшего инженера-программиста BНЮИИНК Семена Маркуса, Александра Рейдермана (бульвар Карла Маркса, 13/1, кв.1: и Давидa Вассермана (ул. Бельского, 35, кв.28), когда на их квартирах собирались группы "просвещающихся". Понимали это, думается, и инженер-программист ПКБ АСУ Клара Шварцман, Леонид Рошкован (ул. Коммуны, 13, кв.19) , Григорий Лейдерман и другие семинаристы со стажем.

      Но есть в деятельности этих людей еще один аспект - и, пожалуй, самый страшный. Практически на все свои встречи они приводят детей, Впитывая в себя все, что видят и слышат, эти малыши уже с раннего детства отравляются угаром национализма и шовинизма, растут в микроклимате ненависти к своей истинной Родине. Однако, как показало изучение деятельности этой небольшой кучки отщепенцев, идея отравить сознание молодёжи осуществлялась в отношении не только собственных детей.

ОНА ВЫВЕРНУЛА НАШИ ДУШИ И БРОСИЛА HAС

      Осенью 1984 года в Кишиневскую среднюю школу N 59 поступила на работу учительница русского языка и литературы В. В. Мунблит. Молодая, красивая, она сразу привлекла внимание учеников и учителей. Представители, дирекции, посещавшие ее уроки, отмечали высокую профессиональную подготовку, великолепную речь, феноменальную память нового педагога, позволявшую цитировать наизусть целые страницы из литературных произведений. Немаловажной чертой ее внешнего вида была одежда - неизменно новая, ультрасовременная, но без кричащей пышности.

      Школьники, особенно девочки, были без ума от Виктории Валентиновны. Она могла беседовать с ними целые перемены на любые темы, которые затрагивали сами дети. Они видели в ней скорее сверстницу, чем наставника, поэтому не боялись поверять ей детские секреты.

      Вскоре ей поручили вести литературу в восьмом классе. Первый сюрприз она преподнесла в тот день, когда четверо её учеников не явились на традиционный Ленинский зачёт. По вызову директора школы вместе с ними пришла и Мунблит. Вызывающим тоном она заявила, что традиции – дело добровольное, что есть школьное бюро комсомольской организации, пусть оно и разбирается. “Скажите спасибо, что я занимаюсь с ребятами их политической учёбой, ведь я не член комсомола. А к моим урокам вы не сможете предъявить претензии”.

      Демарш был столь неожиданным, что в то время никто не задумался, каковы его истоки. Возмущение учителей постепенно стихло, странное поведение педагога посчитали просто издержками молодости.

      В последующие месяцы были в работе Мунблит и другие эпизоды, которые при более внимательном анализе, наверняка навели бы на вполне определенные выводы. Она могла, например, перенести свой урок на другое время или вообще отменить его. Могла на несколько дней исчезнуть из школы – то на похороны бабушки, которой, как позже выяснилось, не существовало, то по иным причинам. Но каждый раз ее выручали безукоризненно оформленные оправдательные документы. Никто в то время не мог предположить, что В.В.Мунблит - активистка семинаров и ульпанов, а отлучки ее с работы частенько были вызваны необходимостью встретиться с нужными людьми где-нибудь в Москве, или Одессе.

      Ее уроки привлекали своей необычностью. Быстро справившись с программным материалом, В. В. Мунблит объявляла, скажем, экспресс-сочинение. На отдельных листочках, без подписей, надо было изложить все, что вы думаете о школе и отдельныx учителях. На следующий день самые удачные высказывания зачитывались вслух, неизменно вызывая общий хохот. В других случаях темами сочиненнй были: “Что вы думаете об органах Советской власти?”, “Избивают ли задержанных в милиции?”, “Как вам нравится перестройка?”. Мунблит приучила детей не распространяться об этих сочинениях, объясняя, что гласность может лишить их удовольствия писать на такие свободные темы.

      Лирические отступления от школьной программы практиковались и в устной форме - как коллективно, так и индивидуально. На одной из таких бесед она рассказала, что в институте ее исключили из комсомола “только за то, что курила, выпивала и не боялась водиться в любых компаниях”, и в пять минут сумела внушить школьникам, что это было несправедливо. Кстати, на беседе с автором этих строк группа ребят отметила, что они давно привыкли к ее перекурам во время уроков и не удивлялись, когда от учительницы иногда попахивало по утрам перегаром.

      Открытое нежелание заниматься общественной paботой в школе Мунблит с лихвой окупала задушевными индивидуальными беседами на переменах, которые девочки, смущаясь, назвали “беседами абсолютно обо всем”. Они велись не только в школе, но и на вечеринках в доме учительницы - в тесном кругу, на загородных прогулках.

       - Долгое время я была отличницей по языку и литературе и считала, что являюсь любимицей Виктории Валентиновны, - сказала староста класса Оля Тимофеева. - Однажды я разоткровенничалась с родителями о моей любимой учительнице. Коrда отец рассказал мне о своем сослуживце Ароне Мунблите - ее муже, известном в городе отказнике и антисоветчике, я несколько дней ходила, как в шоке. Я перестала с ней общаться и рассказала кое-кому из группы ее фаворитов то, что сама узнала и поняла. Мне не поверили, зато перемену моего отношения к ней Виктория Валентиновна быстро уловила. Вскоре моя успеваемость понизилась. Как я ни билась, выше четверки по предмету получить не могла.

      В январе нынешнего года класс, как громом, поразила весть о том, что Мунблит уволилась и вскоре выезжает в Израиль. После минутного гробового молчания, последовавшего за сообщением, кто-то из школьников в отчаянии крикнул, что все это ложь. Дети решили, что ее уволили за чересчур необычные уроки или за какую-то провинность. Класс направил к директору делегацию с требованием восстановить любимую учительницу на работе. Показанное собственноручно подписанное учительницей заявление об уходе было воспринято как подделка или нажим со стороны дирекции. Несколько дней спустя масла в огонь подлила и случайная встреча Мунблит с детьми. Смутившись при виде своих учеников, она заверила, что через недельку-другую, разделавшись о кое-какими неотложными делами, вернется на работу.

      И не вернулась. В конце февраля Мунблит вместе с мужем уехала в Израиль, где ей уже не придется скрывать свое истинное отношение к Советской власти за ширмой великолепно отрепетированных уроков о любви к Родине. “Мы ей верили, как самим себе, - сказали ребята, - а она вывернула наши души и бросила нас”.

      Не сразу наладились отношения с детьми у новой учительницы - Аллы Семеновны Бузовской. Нет, ученики не встретили ее в штыки, не дерзили, Они просто очень тихо сидели и ждали ее голоса. Затем кто-то спокойно спросил: “А вы никуда не собираетесь уезжать?”. Последовал такой же спокойный отрицательный ответ, в который педагог вложила всю свою выдержку и такт. Затем были уроки - по школьной программе и шире, были классные часы и беседы. Имя прежней учительницы старались не произносить. Пожалуй, последним отголоском раненой детской памяти была просьба ребят не заставлять их больше писать сочинения на свободныe темы. Но, думается, и с этим психологическим барьером им удастся справиться. Время работает на добро.

“А ТЫ КТО ТАКОЙ!”

      Типичной чертой отказничества всегда была болезненная и острая борьба за лидерство. Среди членов этого неофициального "сообщества" обязательно находятся три-четыре наиболее оголтелых и идеологически натасканных лидера, которые ведут за собой остальных. Они определяют тактику поведения всей группы, представляют ее в сношениях с официальными властями, поддерживают контакты с приезжими эмиссарами заокеанских сионистских центров и непосредственно с сионистскими организациями.

      Прекрасно понимая, что по трудам воздается и честь – в виде вещевых посылок и иных подношений, внимания зарубежной прессы, теплых местечек при распределении жилья и работы после выезда за границу, - они пытаются всячески выставить себя перед другими конкурентами. Участники семинаров, с которыми довелось побеседовать, отмечали, что грызня между “королями”, тщательно скрываемая в присутствии рядовых слушателей, время от времени извергается бурным потоком ругани и взаимных упреков.

      Характер хронической болезни носили до последнего времени взаимоотношения между Осиком Локшиным, Александром Коганом и Ароном Мунблитом, омрачаемые неразберихой с лаврами лидерства. Правда, с отъездом в Израиль последнего шансы оставшихся двух претендентов несколько повысились. Различной напряженности конфликты разгораются между ними не по идеологическим вопросам, а по проблемам дележа заокеанских посылок. Первым по гонорарному ранжиру уверенно идет Локшин: свыше двадцати посылок с 1982 года от различных зарубежных отправителей - в основном английских, американских и канадских фирм. Когану, конечно, далеко до чемпиона - шесть посылок. Но у него уважительная причина: поздно включился в гонку за дармовщиной, когда лучшие времена почтовой филантропии уже миновали.

      Как ни щедра рука подающих, но японской радиоаппаратуры, часов и синтетических шуб на всех не хватает, тем более, что и этот канал в последнее время иссякает, мельчает. Дело дошло до унизительных склок из-за куска импортной колбасы, поношенных вещей и жевательной резинки. Так, причиной до сих пор не затухающей обиды со стороны Любови Локшиной - бывшей жены О. А. Локшина - стала история с кинокамерой, привезенной для нее зарубежными эмиссарами. Эту камеру вызвался реализовать Михаил Шварцман, Он и продал ее за солидную сумму, но Локшиной отдал лишь половину и вскоре влип на махинации.

      Иногда, правда, чувство реальности берет верх над горячими страстями, и короли пытаются навести порядок в своей группке. В интересах безопасности начинается разбор поведения каждого из ее членов, оценка их осведомленности в общих делах. Так, в январе нынешнего года во время одного из семинаров на квартире Локшина на ул. Парковой, 5 а был разрублен гордиев узел противоречий между частью верхушки и супругами Лейдерман. Локшин, всегда считавший, что Елизавета слишком много знает, без реверансов, в присутствии гостей выставил за дверь не в меру разговорчивую даму. За ней последовал и возмущенкый хамским обхождением супруг. Так семинар навсегда потерял давних, опытных лекторов.

      Все эти неурядицы вызывают сёрьезное беспокойство зарубежных покровителей компании Когана и Локшина. Действительно, склоки, интриги, ссоры плохо укладываются в разработанную сионистами идею стройного движения отказников. Ее авторам в смелости не откажешь: назвать движением шатания двух десятков человек - дело не простое, требующее изрядной фантазии. Читатели, видимо, помнят представителей этого движения по предпринятой Филом Донахью попытке организовать с ними телеинтервью. Но если уж на Западе решились заявить, что это движение, то нужен и лидер, человек, который символизировал бы и борьбу и страдания.

      И вот полтора десятка лет назад на щит было поднято имя Иды Нудель, выезд которой на постоянное жительство в Израиль к сестре все еще невозможен по той причине, что по роду своей работы она была осведомлена о государственных секретах. Неописуемой любовью к Нудель воспылали сионистские организации. Работали они весь этот период напряженно. То открытки с ее изображением штамповали, то имя ее неустанно повторяли в эфире, то кино о ней снимали художественное. Фильм, правда, вызвал некоторое неудовольствие самой И. Я. Нудель из-за обилия постельных сцен, но что поделаешь! Лидер - лидером, а зрителя чем-то привлекать надо. И все же уединенно проживающая в Бендерах 56-летняя женщина рада столь трогательной заботе о ней со стороны Запада. Неиссякающий поток посылок из-за границы поддерживает ее материально, а внимание вполне конкретных президентов, премьер-министров и кинозвезд - морально.

      Да и сама она не сидит сложа руки. «Мое горячее стремление жить в Израиле находит поддержку миллионов людей во всем мире», - телеграфировала она в январе нынешнего годя в официальные советские органы. – «Я являюсь символом еврейского движения за репатриацию (?) в Израиль. Прошу дать мне выездную визу и тем самым успокоить мировую общест¬венность.»

      Под обеспокоенной мировой общественностью она, очевидно, подразумевает таких людей, как некто Ф. Левинже из французского города Руан. В 1985 году он направил в Бендеры письмо на имя начальника городской тюрьмы: ”Уважаемый гражданин начальник, - писал француз на ломаном русском языке, да еще перепутав пол Иды Яковлевны. - Я получил ведомость, что заключенный Ида Нудель, который находится в вашем лагере, терпит и живет в очень плохих условиях. Я верю в вашу любезность, что вы сделаете все возможное, чтобы облегчить его житье. Я хочу вас просить, чтобы вы разрешали ему получать посылки, чтобы семья или родственники могли его встретить и иметь с ним несколько слов и этим способом поддержать его морально. Гражданин начальник, я вас очень прошу, чтобы вы дали распоряжение, чтобы он не имел никаких трудностей, чтобы он мог мирно исполнять его религиозные требования.

      Как видим, ведомости о положенин советеких евреев сионисты составляют с ошибками: Нудель не сидит в тюрьме, а живет в собственном доме в Бендерах, не является религиозным человеком.

      С каждым днем она все больше и больше растет в собственных глазах, поучает “несмышленышей”, как жить. “Вы должны бороться за выезд всеми силами”, - призывала она Гриrория Крикунца во время их встречи в марте с. г. и по-деловому разъяснила: “Прежде всего, надо громко заявить о себе, как об очередной жертве советского режима. У евреев в СССР нет будущего. Все мы поголовно должны выехать из этой страны”.

      Вспоминая этот разговор, сложившийся так неожиданно для него, Г. Крикунец заявил несколько дней спустя в беседе с автором этих строк, что никоrда не помышлял и не помышляет о выезде из СССР. «Я родился и вырос на этой земле, здесь похоронены все мои предки. Здесь я получил высшее образование, Мне никогда не препятствовали в продвижении по службе. Но не в карьере дело. Не понимаю, как можно считать родиной землю, на которой никогда не был. Организаторы семинаров не только не заботятся о развитии нашей национальной культуры, но и вредят ей, отравляют сознание людей».

      С позицией Нудель не согласится ни один порядочный человек, но объяснить ее действия можно: лидерство-то надо отрабатывать. Хоть по мелочам, на редких посетителях, но надо.

      Женщина эта с явным удовольствием заявляет: ”Меня знает весь мир, за исключением, разве, арабских стран”. Как же так? Весь мир знает, а мы, живущие с такой знаменитостью в одной республике, остались в неведении. Теперь эта несправедливость устранена.

      Лидеры “отказников” прекрасно понимают (хотя на словах никогда в этом не признаются), что они никого не представляют, кроме самих себя. Демагогия насчет того, что они - голос всех советских евреев - на поверку оказывается ничем иным, как затасканным анекдотом. В действительности же эта жалкая кучка отщепенцев, по меткому определению М. Г. Шехтмана - бывшего сослуживца Когана, позорит советских евреев. Самое смешное заключается в том, что лидеры не представляют даже свое ближайшее окружение, верхушку, среди членов которой нет единодушия по главному вопросу: ехать или не ехать. Так, в марте нынешнего года несколько активных семинаристов было официально опрошeнo о планах на выезд. Из них лишь Давид Васерман подтвердил свое решение выехать в Израиль. Иосиф Раухвepгep еще не определился в своем желании, Семен Маркус вообще отказался ехать, другие тоже пока не спешат начинать оформление документов.

      Видимо, в чем-то недоработали Локшин вкупе с Коганом, не полностью оправдали надежды сионистов. А ведь те рассчитывают на них, поддерживают, как могут. То и дело мелькают в западных газетах, звучат в эфире, фигурируют в поступающих в нашу страну телеграммах имена Нудель, Локшина, Когана, Симона Шнирмана - “безвинно обиженных, несправедливо преследуемых”, “представляющих советских евреев”.

      Вряд ли кто сомневается, что сионистам глубоко безразличны и Нудель, и Локшин с Коганом и компанией. Им важно лишь, что, используя их, они могут продолжать стряпать пасквили о “бесправном положении советского еврейства”. Как-то мне пришлось беседовать с одним старым кишиневцем, участником войны. Он спросил: “Как вы думаете, обрадовались бы сионисты, если все евреи мира приехали бы в Израиль?“. Я выразил сомнение. “А вы не сомневайтесь. Будьте уверены, что нет, - продолжал мой собеседник. - Они не обрадуются не потому, что будут не в состоянии прокормить 14 миллионов человек, а потому, что без советских евреев, которых они почему-то решили защищать, большинство сионистских идеологов просто потеряет работу. Даже если все евреи поедут в Израиль, то сионисты хотя бы горстку шалопаев вернут назад и скажут: возвращайтесь домой и жалуйтесь нам оттуда”.

      Этот пожилой человек не занимается политикой, но очень верно подметил политическую суть заказа международного сионизма: разжигать националистические настроения среди евреев социалистических стран, поднимать как можно больше шума вокруг “еврейского вопроса”, а любые факты, направленные на пресечение таких действий, объявлять антисемитизмом, преследованиями и гонениями. Задача, что и говорить, сложная, и в этой откровенно подрывной деятельности трудно обойтись без тех, кто с гoтовностью, беззастенчиво исполнял бы роль жертв советского режима.

      Вот почему в условиях, когда действительное воссоединение семей практически завершилось и выезд из СССР сокращается, активные “отказники” на местах становятся все более ценным козырем в антисоветских пропагандистских играх. В немалой степени благодаря их стараниям в сознание западных читателей, телезрителей и радиослушателей настойчиво вбивается мысль о том, что половина советских евреев сидит на чемоданах в ожидании “светлого будущего в Израиле”, а другая половина томится в тюрьмах “за участие в борьбе за свои права”. Такими героями и предстают Нудель, Локшин, Владимир Цукерман, Симон Шнирман, Коган в сознании известных и неизвестных им людей, пишущих в Молдавию письма в поддержку “великомучеников”, бомбардирующих МВД республики стандартными телеграммами с требованиями “прекратить террор”.

      На всех этих спекуляциях насчет “еврейского вопроса”, на планах поднакопить политический капиталец перед дальней дорогой и паразитируют некоронованные короли “отказа”. Они прекрасно понимают, что лучше жить на сионистских харчах здесь и пользоваться всеми правами гражданина СССР, чем превратиться в одного из рядовых израильтян. Но признаться в этом они не могут. Иначе рухнет в глазах “хозяев” создаваемый ими “авторитет”. И вот из последних сил цепляется Коган за возможность оттянуть выезд, затеяв возню с алиментами и обвиняя нас в негуманности. В отличие от Когана, именно рассчитывая на нашу гуманность, желает сыграть на учебе сына в вузе Локшин. И постепенно, шаг за шагом, ложь насчет того, что “все хотят ехать”, превращается в правду о том, что им самим ехать-то и не очень хочется. В правду о том, что обманутые ими или такими, как они, возвращаются назад, просят простить. Правда возвратившихся в СССР Глушковых, Гданских, Фрайман и многих других - это горькая правда, познанная ценой ошибок и потерь. Но “короли” все же надеются, что им повезет больше, ведь не зря они зарабатывали свой “капиталец”. А как там сложится судьба у других, которых они же и спровоцировали на выезд, дело не столь важное. Главное - обеспечить себя.

       И.Тронин, корр. АТЕМ.

Гешефт с дальним прицелом,
или кое-что о «друзьях» еврейского народа.

Газета "Советская Молдавия", 30 января 1989 г.

       В апреле 1987 года я прочел в «Советской Молдавии» статью И. Тронина «Некоронованные короли отказа». Она не просто удивила, она поразила меня – неужели такое возможно? Создавалось впечатление, что в Кишиневе действует чуть ли не подпольная организация. У меня пробудился интерес к таинственной компании «королей», захотелось самому разобраться в этом. Но благой порыв быстро прошел, жизнь пошла своим чередом, и я думать перестал об этих людях.

       На этом бы все и закончилось, если бы однажды на мои глаза не попало любопытное объявление в «Рекламе». В нем говорилось, что люди, владеющие литературой на языке иврит, могут обратиться по данному телефону с целью обмена книг или их продажи. Я решил позвонить…

       Разговор был недолгим, и уже через два часа я познакомился с Зиновием Гиличенским, приятным на вид человеком двадцати двух лет. Как оказалось впоследствии, Зиновий также был «пропечатан» в «Некоронованных королях».

       Сейчас нашему знакомству около года. Срок в принципе немалый, чтобы сделать некоторые выводы, осмыслить, что оно мне дало. Я не ошибся, ожидая встречи с умным человеком. Зиновий, несомненно, начитан, неплохо разбирается в некоторых областях познания. Да и внешне, что тоже немаловажно, оставляет самое лучшее впечатление. Словом – отличная визитная карточка, как в хорошем магазине: вас вежливо встретят, отлично обслужат и что-то предложат навынос.

       Думаю, что многие помнят середину семидесятых годов, когда выезд евреев из СССР принял довольно большие размеры. Отношение к этому явлению носило какие-то несуразные, суррогатные формы. Полутона не признавались – уехал – враг, остался – наш. Казалось, возник политический и социальный дальтонизм. И тогда существовали небольшие группки, которые помогали людям выезжать, обучали их языку, знакомили с обычаями будущего места жительства. Все это было, отмахнуться от этого нельзя, как и от того, что сегодня выезд желающих из нашей страны облегчен до максимума. Удобно? Еще бы! Но, оказывается, не всем выгодно.

       Дело в том, что те самые «группки» остались, от них отпочковались новые, и они продолжают заниматься тем же – помощью выезжающим. На сегодняшний день нашу страну покинуло около четырнадцати процентов всего еврейского населения, проживающего в СССР. Оказывается, по мнению «группок», этого мало. Значит, необходимо инспирировать причины выезда, изыскать их, заставить людей увидеть их.

       На такую мотивацию у меня есть только одно пожелание: да не охватит процентомания «группировок», и не сочтут они необходимым стремление к стопроцентному результату.

       Впрочем, нет, сто процентов не получится, да это и невыгодно даже представителям «групп». Ведь на чьем-нибудь примере надо будет демонстрировать «адские условия жизни евреев в СССР», «деградацию» еврейской нации вдали от «родины». И в противовес «мрачной» картине, показывать явно противоположную ситуацию в каком-либо иностранном государстве, например, в Израиле.

       Но не противоречу ли я сам себе? При чем здесь Зиновий Гиличенский? Он знает иврит, при случае предлагает заняться его изучением. И всего-то. И при всем при том я, честное слово, Зиновию благодарен. Ведь благодаря ему мне удалось хоть и не в полной мере, но познакомиться с вопросами исторического, культурного развития еврейского народа. Но вот некоторые воззрения Зиновия показались мне странными и неприемлемыми для меня.

       На первой же встрече Зиновий пояснил, что он и его друзья собираются по вторникам и воскресеньям для оказания помощи желающим в изучении иврита, что в ходе занятий можно прослушать и лекции по вопросам еврейской религии, истории, культуры. Прямо там же, на лавочке парка культуры я получил первый урок иврита. Тогда же Зиновий пожурил меня за отсутствие головного убора, сказал, что настоящий еврей всегда ходит с покрытой головой.

       Так в мое сознание вошло понятие «настоящий» еврей. «Настоящему» присущ целый ряд особенностей: он должен говорить на иврите, жить по законам еврейской религии, почитать Тору, носить головной убор.

       Да, но настоящий еврей должен, например, заботиться и о развитии культуры и искусства своего народа. Этого Зиновий не отрицает, однако, на мое предложение сходить на спектакль гастролировавшего в Кишиневе Вильнюского еврейского театра он ответил отказом: «Некогда». Некогда знакомиться с современной культурой своего народа?

       Составляющие понятия «настоящий еврей» Гиличенский распределил по нескольким встречам. Но одна грань подчеркивалась на каждой встрече: настоящим евреем можно стать только в Израиле. Честное слово, в эти моменты я чувствовал себя каким-то «инкубаторским» евреем, не способным претендовать на все блага и возможности еврея «настоящего».

       Зиновий хорошо разбирается в основах иудаизма, неплохо знает его историю, владеет целым арсеналом сказаний и легенд, рассказывает их эмоционально и доходчиво. Дома он встречал меня в ермолке, постоянно имея при себе талес. Несколько раз предлагал мне сходить в синагогу. На пасху я действительно туда сходил. И был поражен красотой отношений, царящих в синагоге. Люди, все празднично одетые, пришли действительно на праздник.

       Дальнейшие познания в религии еврейского народа я приобретал уже на квартире Зиновия. Еще никогда в жизни я не видел такого количества религиозной литературы, как здесь. Хотя, как оказалось, у меня и Зиновия различные вкусы: я предпочитал литературу по истории и культуре, он же упорно пичкал меня религиозной. Правда, нет худа без добра, и чтение подобных книг помогло лучше понять поступки и взгляды Гиличенского.

       Все началось с того момента, когда я узнал, что он не знает идиша. На этом языке говорят евреи Восточной Европы, в том числе и в нашей стране. Незнание Зиновием идиша ошеломило меня. Он пояснил, что идиша не изучает принципиально. Что на примере творчества Шолом-Алейхема видно, насколько исчерпал себя этот язык. Отсюда, по логике Зиновия, следует, что произведения на идише никто не читает.

       И вообще, считает он, нельзя серьезно относиться к тому, что пишут в Советском Союзе на языке идиш: все еврейские писатели коммунисты, работают по прямой указке ЦК.

       Я не склонен полагать, что Гиличенский так именно и думает. Ему, скорее всего, выгодно так говорить, чтобы всему этому поверили. Что же касается его слов, то могу сказать: если бы Шолом-Алейхем был коммунистом, то это было бы хорошо. И еще посоветую Зиновию спросить у людей: почему у них дома есть книги Шолом-Алейхема, Шрайбмана, Сандлера, почему их произведения охотно публикуют в республике и стране?

       Чтение религиозной литературы помогло мне убедиться в неискренности и какой-то заданности слов Зиновия по поводу идиша. Помогли мне в этом те авторы, которые для самого Зиновия являются классиками. Книга «Земля Господня! Внутренний мир евреев Восточной Европы» Авраама Иошуа Гешеля, профессора еврейской этики и мистицизма Американской еврейской теологической семинарии (издание «Библиотека Алия») переведена «самиздатом» на русский язык. Читаю: «Еврей из Восточной Европы представлял собой необыкновенный тип человека. Его обычаи и вкусы не соответствовали классическим канонам красоты, но, тем не менее, он был наделен каким-то задумчивым обаянием. Его облик не был похож на страницу раскрытой книги… Он скорее напоминал книгу, страницы которой все время переворачиваются. Это обаяние шло от богатства внутреннего мира».

       И далее – о языке идиш: «Более того, евреи Восточной Европы, желая сделать более доступной, разъяснить и упростить крайне сложную духовную литературу, создали свой собственный язык – идиш. Он возник стихийно и стал для них родным языком, на котором можно было выражать свои мысли и чувства...».

       Иногда Зиновий давал мне читать и мирскую литературу. В основном это были переводные издания, самиздатовские перепечатки, буклеты. Довелось мне почитать и... сказки. По крайней мере, я их так окрестил. Как и во всех сказках, здесь добро торжествует, порок наказан. Ребенок быстро уясняет, что герой, совершит очередное доброе дело, обращается ко всем очевидцам чуда с призывом скорейшего возвращения на родину, что носителями положительных качеств всегда является реббе, а отрицательных – нееврей, гой, что герои никогда не забывают о своей еврейской национальности, что они творят добро не только ради добра, а совершая мицву, обряд. Если сказки всегда считались предтечей образования, то по замыслу составителей этого сборника, ребенок непременно должен заинтересоваться той чудесной страной, где живут такие герои.

       Для тех, кто постарше, литература, конечно же, другая. Вот что представляет из себя один из альманахов. Вначале захватывающий очерк «90 минут в небе Энтеббе», рассказывающий о военной операции израильской армии, включающей все элементы рекламного буклета. Затем странички поэзии – тонкие, литературные стихи. Далее – рассказ «Домой», повествующий о мытарствах старого еврея, который проехал полуразрушенную Россию времен первой мировой, пережил вместе с поляками и русскими все ужасы войны и вернулся все же домой. И в самом конце – письмо В. Евдокимова, одного из руководителей организации «Память». Надо признать, что составители альманаха знают в своем деле толк. Потому что после материалов о жизни евреев, после поэзии и мажорного лада выплескивается ушат помоев на тех же евреев. Естественно, срабатывает стереотип сравнения. И В. Евдокимов, и олицетворенный в его фамилии весь нееврейский народ, вызывают отвращение читателя. Это, на мой взгляд, лучший пример того, как два, казалось бы, противоположных явления действуют как родные братья-близнецы. Шовинизм и антисемитизм объединились для достижения одной цели – национальной розни.

       Среди читателей такой литературы вдруг да найдется человек, который на вполне благодатную почву бросит цитату того же Гешеля: «Чтобы быть человеком, он (еврей – И.Л.) должен быть больше, чем человеком; чтобы быть народом, евреи должны быть больше, чем народ». И автора этой цитаты, и Зиновия Гиличенского, через чьи руки она проникает в сознание читающего, не смущает то, что, по сути, она полностью повторяет расовую теорию гитлеровской Германии. Больше, чем человек – это сверхчеловек, больше, чем народ – это сверхнарод. Раса избранных! И не смущает ни того, ни другого, что такое состояние претит еврейскому народу. После Бабьего Яра оно претит ему тысячекратно.

       Интересная получается картина: здесь Зиновий жалуется, что он гонимый (литературу и ту забрали), а там (например, в Израиле) цитата Гешеля автоматически превращает его из гонимого в гонителя и сверхчеловека, по сравнению с которыми остальные – так, пыль.

       Но с тем же самым Гешелем опять накладка получилась. Зиновий мне одно – настоящий еврей тот, кто уже в Израиле, в Гешель – другое: «Здесь, в Восточной Европе, еврейский народ не жил как гость в чужом доме, гость, который должен всегда сообразовываться с привычками и образом жизни хозяев: …здесь евреи жили не таясь, не надевая маску при выходе из дома на улицу…».

       Тогда зачем, скажите мне, зазывать в «гости»?

       На протяжении нашего почти годового знакомства Зиновий преподал мне целый «букет» уроков. Происходили они не только у него дома и в синагоге. Однажды я удостоился приглашения на коллективную лекцию. Там были некоторые люди, которых я видел раньше на занятиях и в синагоге. Всего было около двадцати человек. Но саму лекцию почему-то не начинали. Оказывается, ее должен был прочитать иностранец, которого все и ждали.

       Его звали Азавар Вольцман. Как он сам объяснил, приехал из Израиля, является гражданином Израиля и Великобритании. С ним была очаровательная спутница. Вольцман оказался почтенным мужчиной шестидесяти лет, с великолепными манерами, отличный оратор. Эмоциональность, абсолютная раскрепощенность в обсуждении самого широкого спектра проблем. Азавар Вольцман подошел к теме беседы несколько необычным способом. Начав рассказывать о некоторых положениях Торы, он вдруг сбивался на тему заболеваний, вновь переходил к Торе, и вновь разговор уходил в другое русло. На мой взгляд, добрых три четверти присутствующих в конце концов ушли разочарованными, так как гость не сумел дать ответов на интересующие их вопросы. Но на настроении Вольцмана это не отразилось. Довольный оказанной ему встречей, он оживленно беседовал с оставшимися слушателями, периодически фотографируя своей «Минолтой».

       Зиновий после пояснил, что от этой лекции, в принципе, нельзя было ожидать большего, так как Вольцман был здесь проездом и специально к лекции не готовился. Что же касается специальных лекций, то их читают также иностранцы, которые отвечают на вопросы собравшихся. Вопросы, как правило, житейского плана – сколько в Израиле стоит машина, телевизор, как получить жилье, как с языком. Для пояснения ответов иногда показывают видеофильмы.

       Узнав, что я обучаюсь на факультете журналистики, Зиновий несколько смутился. Затем периодически спрашивал меня, не знаю ли я Тронина. Нет, с Трониным я знаком не был. Но сам вопрос, как я понял, был задан в связи с проходившим в то время судом. Зиновий и его друзья предъявили корреспонденту «Советской Молдавии» обвинение в диффамации, содержащейся в статье о «королях». Об этом процессе мне Зиновий рассказывал довольно часто. Я пытался понять, в чем же можно обвинить автора. Веских доводов со стороны Зиновия я никак не усматривал. Как выяснилось, не видел этих доводов и сам Зиновий. К чему же тогда было огород городить? Зиновий ответил просто: «Чем дольше будет идти суд, тем лучше для нас». Что ж, хоть и цинично, но ясно.

       По этому поводу у нас с Зиновием разгорелись нешуточные споры. Я не видел в статье чего-либо такого, что могло бы стать основой для обвинения. Зиновий же придерживался обратного мнения. Но и его факты были малоубедительными: в основном он апеллировал тем, что-де Тронин ошибся, назвав ульпаны по изучению языка платными, что некоторые слова, вышедшие в статье из уст «героев», не могли быть произнесены в свое время. Словом, получалась довольно расплывчатая картина. Примерно как если бы два человека судились по разному определению лексики слов и предложения.

       Крайне странным казалось мне и стремление Зиновия доказать через суд, что он действительно тяжело больной человек, а не только «сказывается» таковым, как это прозвучало в статье. Я не сомневаюсь, что он и в самом деле болен, но его бывает очень трудно застать дома, он весь в делах, а родители отвечают по телефону, что «...будет поздно, часов в одиннадцать».

       Тем более, что Зиновий не опровергал саму суть статьи, а лишь ее некоторые оттенки, что для меня стало самым сильным аргументом в пользу того, что статья по сути своей достоверна. Да и, по большому счету, этой статьей Зиновий мог быть только доволен, потому что она стала своеобразной рекламой для него и его друзей.

       Зачем же тогда суд? Сам Зиновий определил так:

       – Для шума. Чем больше шума, тем больше людей узнает о нас, о нашей деятельности. Я ведь на успех дела не рассчитываю. Но пусть оно длится подольше.

       На этот раз, похоже, искренне. Но одного шума оказалось мало. Весь судебный процесс был записан на магнитофонную пленку. Не знаю, какие дальнейшие планы связывают они с ней. По крайней мере, в одной из бесед Зиновий мечтательно произнес:

       – Ее можно вывести на Запад. А потом загнать в какое-нибудь издание. Гонорар, наверное, будет приличный.

       Вот те на... Все время на первом плане была идея, а тут речь пошла о деньгах. Так что же главное?

       Недавно Зиновий уже сам подал исковое заявление по поводу статьи Тронина. Оказывается, после тщательных изучений «сообщество» пришло к мнению, что у Гиличенского самая неуязвимая позиция по описываемым в статье событиям. Ему, следовательно, и карты в руки. Идейка была высчитана с математической точностью, а воплотителем ее в жизнь был избран Зиновий. М-да, роль. Но ею, кажется, он вполне доволен. И вновь готовится к суду. И вновь абсолютно уверен, что ему ничего не удастся доказать. И вновь предрасположен к длительному шуму. Но раз это делается, значит это кому-то нужно. Так кому же это выгодно?

       Я склонен думать, что в самое ближайшее время Зиновий выедет из страны. Во всяком случае, в его квартире вовсю царит чемоданная обстановка: шкаф продан, книги упакованы, устремления упорядочены. Оставаться в нашей стране Зиновию, вероятно, невыгодно: уже год он нигде не работает и не учится, специальности не имеет и, судя по всему, приобретать ее не собирается.

       Как я сам убедился, все поступки Зиновия, если рассматривать их в комплексе, можно назвать ни чем иным, как обманом. Посудите сами. Большая часть желающих выехать сейчас спокойно покидают страну. К тем же, кто желает, но пока еще не выехал, как пиявки прилепливаются гиличенские. Получается алогичное действие: не их ищут люди (как это преподносится), а они ищут людей. Все здесь продумано: можно выставить себя поборником, ратующим, истинным. Значит, на деле – не во имя, а для... Для себя, для обеспечения своего будущего, для своего облика. Для хоть и небольшого, но политического капитальца.

       Не скажу, что все эти мысли пришли ко мне в одночастье. Они накапливались и окончательно созрели в момент нашего последнего с Зиновием разговора. Он, на мой взгляд, стоит того, чтобы его привести как можно полнее.

       - А ты не хочешь выехать в Израиль? – спросил меня Зиновий.

       - Этот вопрос передо мной не стоял.

       - Как же, этот вопрос должен стоять перед всеми евреями. Мы, евреи, только там дома.

       - Но ведь в этом есть свои трудности. Прежде, чем выезжать, как я понимаю, любой человек должен знать язык, обычаи, традиции.

       - Конечно, это желательно. Но если не знаешь, то все равно выезжай, там выучишь все это за два-три месяца.

       - ?!

       - Главное выехать. Куда угодно – в Америку, Австралию, лишь бы скорее из этой страны...

       Как говорят англичане, ноу коммент, не комментирую.

       И.Литвак,
студент Кишиневского Государственного университета

       От редакции газеты: мы приносим извинения З.Гиличенскому за то, что в апреле 1987 года в статье «Некоронованные короли отказа» назвали платными курсы по изучению иврита, к организации и проведению которых он имел отношение. Курсы эти действительно были бесплатными, за идею. А в чем заключается сама идея – судить читателям.

(Из фонда Залмана Гиличенского)