|
|
|
Мы снова евреи
Очерки по истории сионистского движения
в Советском Союзе
Том 1
Юлий Кошаровский
Дорогие посетители сайта! Вашему вниманию предлагаются три главы (с любезного разрешения и по выбору автора) из вышедшего недавно в Иерусалиме первого тома книги Юлия Кошаровского, многолетнего отказника и активиста сионистского движения евреев Советского Союза. На сегодняшний день это, пожалуй, единственная работа, в которой сделана попытка – и попытка, на наш взгляд, удачная – описать достаточно полно историю сионистского движения евреев Советского Союза, окончившегося его безусловной победой над тоталитарным режимом. Нет сомнений, что будут написаны и другие книги, посвященные истории этого движения, возможно, более всеобъемлющие и детальные – большое видится на расстоянии - но данная книга всегда останется первой в этом ряду.
Приведенные здесь главы публикуются с небольшими сокращениями. (По техническим причинам мы не смогли привести здесь содержащуюся в книге обширную библиографию источников, на которые автор ссылается; цитаты из этих источников заключены в кавычки). Те читатели, которые будут заинтересованы в приобретении книги, могут обратиться к нам (кликнув мышкой на кнопку «Пишите нам» на головной странице сайта), и мы поможем вам. Стоимость книги – 50 шекелей плюс стоимость доставки.
Вебмастер и редактор сайта Эдуард Марков
Гл.2 Разрушение основ еврейской национальной жизни
(1919-1939)
В течение одного послереволюционного поколения в жизни евреев произошли глубокие изменения. Традиционные формы национальной жизни были разрушены, евреи рассеялись по стране, лишились родного языка и культуры. Они оторвались от национальных корней и потеряли связь с мировым еврейством. В национальном смысле это была катастрофа.
Уничтожение политических партий
Евреи принимали участие в политической жизни до Февральской революции на протяжении десятилетий, но подлинный подъем политической активности произошел после нее.
Спектр этой активности поражал своей широтой. Основной тон задавали светские движения – сионистские и социалистические. Оба направления, подобно большевикам, являлись активно антирелигиозными. Выросли также религиозные политические группы, объединившиеся летом 1917 года в партию "Ахдут" ("Единство"). После этого на еврейской политической арене наметилась первая ось противостояния: сионистские и социалистические партии против религиозно-социалистических.
Еще одна ось противоборства наметилась между социал-сионистскими и социалистическими партиями. Сионистские партии ("Поалей Цион", "Социалистическая Еврейская Рабочая Партия", "Сионистско-социалистическая рабочая партия", "Апоэль Ацаир"), будучи по духу социалистическими, считали, что возрождение еврейского народа может произойти только в условиях политической независимости или автономии. Они были убеждены, что пропитанная антисемитизмом диаспора всегда будет порождать погромы и преследования и от жизни в ней нужно отказаться. Сионистские партии насчитывали в своих рядах свыше 300,000 членов и представляли собой самую мощную силу на еврейской улице России. Однако, вплоть до Февральской революции они не проявляли почти никакого интереса к внутриполитическим процессам в России.
Социалистический "Бунд", закаленный в многолетней политической борьбе, пользовался широкой поддержкой еврейских рабочих и интеллигенции. В декабре 1917 года в его рядах состояло 33,700 членов. В отличие от сионистских партий "Бунд" был сторонником универсальных, наднациональных решений. Он стремился к строительству общества справедливости для всех и считал, практически не отличаясь в этом от большевиков, что сионисты толкают евреев назад, в прошлое, в своего рода гетто, к отжившему языку религии и молитвы. "Бунд" являлся категорическим противником строительства независимого еврейского государства в Эрец Исраэль или где бы то ни было, противником возрождения иврита и считал преступлением отрывать еврейских рабочих от общероссийского рабочего движения.
В результате политического противоборства между сионистскими и социалистическими партиями, а также их общей борьбы с религиозными партиями, значительная часть еврейской национальной энергии расходовалась на страстное и зачастую бескомпромиссное выяснение отношений друг с другом. Этим с успехом пользовались большевики в тот период, когда они еще консолидировали власть в стране и заигрывали с некоторыми партиями.
Будучи наиболее близкой к большевикам партией, "Бунд" оставался, тем не менее, активным сторонником еврейской национально-культурной автономии. В этом вопросе ему пришлось столкнуться с непримиримой позицией Ленина и всей большевистской фракции задолго до революции: большевики были ярыми противниками разведения пролетариев по разным национальным квартирам. Ленин являлся непримиримым противником Бунда и в способах решения собственно еврейских проблем. Он считал, что евреи с течением времени должны ассимилироваться в русской среде. "Еврейский вопрос, – писал Ленин, – в точности таков: ассимиляция или сепаратизм".
Эта третья ось политического противостояния – еврейских национальных партий и советской власти – была самой жестокой. Диктатура пролетариата не терпела политической конкуренции. Захватив власть, большевики приступили к осуществлению на практике своих теоретических постулатов: в стране должны были остаться одна партия и одна идеология. Все политические партии, кроме коммунистической, обрекались на исчезновение.
Для надзора за евреями и внедрения в их среду большевистских идей при министерстве по делам национальностей (оно тогда называлось комиссариатом) в январе 1918 года создается особый комиссариат по еврейским делам – "Евком".
Параллельно с этим для ведения пропагандистской работы в еврейских массах при партии большевиков формируется еврейская секция с отделениями на местах. Члены "евсекции" не выбирались, как в "евкомах", а назначались из партийных функционеров и являлись послушным орудием в руках партии.
Перед "евсекциями" поставили задачу – бороться с любыми проявлениями еврейского автономизма. На первой же совместной конференции комиссариата и "евсекций", состоявшейся в октябре 1918 года, подчеркивалось, что "евкомы" образованы не с целью создания национальной автономии для евреев, а для "распространения идей Октябрьской революции среди еврейских трудящихся масс", что это всего лишь правительственный инструмент для воздействия на массы, говорящие на идише. Через два года "евсекции" полностью вытеснили "евкомы".
Параллельно началась работа по разрушению еврейских социалистических партий, прежде всего Бунда. "Евсекция" сумела расколоть его изнутри, после чего прокоммунистически настроенная часть Бунда выразила желание объединиться с коммунистической партией. Компартия не возражала, но настояла на том, чтобы бывшие социалисты вступали в нее в индивидуальном порядке.
Сионистские партии были ликвидированы иным путем. В коммунистическом лексиконе они определялись как носители буржуазно-националистической идеологии. Сионисты-социалисты несколько раз вполне искренне пытались легализовать свою деятельность в государстве, цели которого казались столь близкими конечным целям их собственного движения – строительству справедливого социалистического общества. Но эти попытки не увенчались успехом.
Иногда центральные власти пытались создать впечатление, в особенности за рубежом, что они, в общем-то, были бы и не против, но вот их товарищи, евреи-коммунисты из "евсекции", занимают бескомпромиссную позицию и бомбардируют центральные органы резолюциями и обращениями с требованием запретить реакционное националистическое движение.
Евсекцовцы действительно проявляли чрезмерный пыл, но власти умело его подогревали и использовали в своих целях, продолжая медленно, но верно душить остатки организованного сионистского движения. В своей пропаганде за рубежом они объясняли, что в прогрессивном социалистическом обществе регрессивные движения умирают естественной смертью, поскольку перестают пользоваться поддержкой трудящихся масс. Те же объяснения давались и по поводу удушению еврейской культуры и по поводу разрушения традиционных форм еврейской жизни.
В сентябре 1924 года, ночью, было арестовано несколько тысяч сионистов. После закрытого суда их всех отправили в глухие части России: на Соловецкие острова, в Киргизию и в Сибирь. Эти меры были направлены, в основном, против подпольного сионистского движения. Репрессии еще более усилились в 1926 году. В Москве, Ленинграде, Нежине, Полтаве, Симферополе, в колониях Херсонской области и в Кривом Роге были произведены аресты. В том же году началась ликвидация колоний в Крыму, завершившаяся к 1928 году: колонии "Амишмара" и "Ахалуца" были закрыты. Их роль была сыграна. На смену Эрец Исраэль должен был прийти Биробиджан, целиком находившийся под контролем советских властей.
Из многих тысяч арестованных в двадцатые годы сионистов лишь единицы доживут до конца сороковых годов, когда тюрьмы начнут наполняться сионистами новой волны, вызванной созданием государства Израиль. Там, в ГУЛАГовских застенках, они встретятся... Евреи новой волны после смерти Сталина выйдут на свободу и продолжат борьбу за национальное освобождение. Так восстановится трагически разорванная связь времен. Больше она уже не оборвется – до полного освобождения советских евреев.
Разрушение религиозного образа жизни
Коммунисты стремились к созданию светского, атеистического общества. Они рассматривали религию как инструмент прежней власти, служивший для удержания масс в невежестве и повиновении, "опиум для народа". Новая власть отнесла религиозных деятелей к паразитическим элементам на шее трудового народа. Это касалось любой религии и еврейской в том числе.
2 ноября 1917 года был принята " Декларация о правах народов России", устранявшая национально-религиозные ограничения и уравнивавшая все религиозные культы в правах. Но уже в декабре того же года всем религиозным организациям было предписано передать их школы, семинарии и институты народному комиссариату по образованию. А Декретом от 23 января 1918 года "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" религиозным группам запрещалось владеть собственностью. Они могли арендовать эту собственность у государства, если в группе верующих было не менее двадцати человек (знаменитые двадцатки). Власти могли закрыть синагоги или молитвенные дома, если ощущался недостаток жилья иди помещений для медицинских, санитарных или образовательных учреждений. Их также могли закрыть "по требованию масс".
"Евсекция" устраивала над религиозными деятелями инсценированные общественные судилища, антирелигиозные митинги, лекции и общественные дискуссии, широко освещавшиеся затем в прессе. Было выпущено большое количество статей и брошюр, в которых привычные религиозные истории наполнялись коммунистическим содержанием. Вместо истории о божественном спасении евреев из египетского рабства рассказывалась история Октябрьской революции. Текст о сжигании квасного на Пасху выглядел таким образом: "Да будут все аристократы, буржуа и их сатрапы – Меньшевики, Кадеты, Бундовцы, Сионисты и другие контрреволюционеры уничтожены огнем революции", и так далее.
С 1918 года большевики ввели категории людей, которых новая власть лишала политических и значительной части гражданских прав (на ведомственное жилье, на получение продовольственных карточек, медицинской помощи, образования для детей и т.д.). Их называли "лишенцами", врагами революции и относили к ним буржуазию, аристократию и служителей культа. Против "лишенцев" проводились общественные кампании, вокруг них создавалась атмосфера вседозволенности, и они часто становились объектами насилия. Высокий процент еврейского населения относился к "лишенцам" в силу его профессиональной специфики (мелкие торговцы, портные и лавочники считались буржуазией). "Лишенцами", конечно, были и еврейские служители культа. В 1929-1930 годах против них проводилась активная кампания преследований: многие раввины, учителя Торы, шойхеты и моэли были арестованы, высланы или расстреляны.
Религиозная жизнь постепенно сжималась, как шагреневая кожа, пока не превратилась в показную карту режима – ее демонстрировали сердобольным иностранцам. В Советском Союзе воцарялась новая, единая для всех коммунистическая религия.
Искоренение иврита
При большевистской власти иврит был обречен. Функционеры "евсекции" в своей тупой и пламенной фанатичности, сводившей все к классовой борьбе, определили идиш как разговорный язык еврейских масс, а иврит – как язык еврейской буржуазии, сионистов, раввинов и религиозного культа. Это вполне устраивало режим, отсекавший своих граждан от любого внешнего влияния, в том числе и от влияния культуры на иврите, основной центр которой находился в Палестине.
"Постановлением коллегии министерства образования от 11 июля 1919 года иврит был определен как иностранный язык, не являвшийся одним из разговорных языков народов СССР. Преподавание на иврите и иврита в еврейских школах было запрещено – школы были обязаны немедленно перейти на идиш. Занятия ивритом были ограничены только сферой научных и прикладных интересов в университетах и специальных институтах. У издательств, работавших на иврите, было конфисковано полиграфическое оборудование, прессы и шрифты. Все это было передано "евсекции" для издания материалов на идише. Многие писатели, поэты и преподаватели иврита, не находя другой возможности для продолжения своей профессиональной деятельности и подвергаясь постоянным нападкам и преследованиям со стороны властей, пытались уехать из России, но и этот путь для большинства был закрыт. Исключение составили одиннадцать писателей, среди которых были Бялик, Динабург, Черниховский, за которых ходатайствовал лично Максим Горький, большой поклонник Бялика… Попытки защиты иврита из-за рубежа не помогли – власти отметали их утверждением, что все вопросы, касавшиеся еврейской культуры и языка, решаются самими евреями".
В конце двадцатых – начале тридцатых годов много работников еврейской культуры на иврите было брошено в тюрьмы или сослано.
Театр "Габима", несмотря на высокий художественный уровень и поддержку выдающихся русских режиссеров, подвергался непрерывным нападкам со стороны "евсекции" и партийных властей, страдал от постоянных административных помех и перебоев в финансировании. Тем не менее, ему удалось выстоять до января 1926 года, когда, получив соответствующее разрешение, театр выехал на гастрольное турне по Европе, Америке и Палестине. В Советский Союз "Габима" больше не вернулась. Часть сотрудников театра воссоздала его на Святой Земле.
С отъездом ведущих ивритских писателей и театра "Габима", под постоянным давлением властей и преследованием ЧК и ГПУ, творчество на иврите угасло, а культура на иврите зачахла почти на полвека, до своего нового возрождения уже на волне сионистского движения семидесятых-девяностых годов.
Разрушение местечка (штетла) и среды обитания
Черта оседлости была полем сражения на протяжении девяти лет (1914 -1923): во время Первой мировой войны, во время Гражданской войны и во время Русско-польской войны. Войны сопровождались погромами, грабежами местного населения и антиеврейскими мерами властей.
"При военном коммунизме, проводимом большевиками с 1917 по 1921 год, правительство взяло под свой контроль все частные и общественные ценности и человеческие ресурсы и запретило частную торговлю. Большевики национализировали даже лавки, оставляя мелких торговцев и ремесленников без гроша в кармане. По некоторым оценкам, между 1917 и 1921 годами от 70 до 80 процентов еврейского населения не имело регулярного дохода".
Разрушенная промышленность и бездействующие пути сообщения завершали картину, сводя на нет социально-экономическую основу существования сотен тысяч евреев, занимавшихся торговлей сельскохозяйственными продуктами и посредничеством между городом и деревней.
Одним из самых тяжелых последствий этих событий было вырождение и распад еврейского местечка. Все, у кого была возможность, оставляли его. Молодежь уходила в города или во внутренние районы страны в надежде найти хоть какой-нибудь источник существования. В местечке оставались лишь те, кто получал пособие от родственников из-за границы, сохранил связи с местными крестьянами или же мог кормиться со своего пригородного земельного участка (у кого он был).
Власти предприняли ряд попыток переселить тысячи евреев "на землю" и превратить их в фермеров. 29 августа 1924 года Президиум ВЦИК постановил учредить "Комзет" (Комитет по земельному устройству трудящихся евреев). "Жизненно важная иностранная помощь пришла благодаря официальному соглашению между советским правительством и JDC ("Jewish Distribution committee" – "Американским Еврейским Комитетом по распределению помощи"), подписанному 29 ноября 1924 года". Благодаря этой помощи сельскохозяйственные поселения евреев развивались довольно быстрыми темпами. Однако в тридцатых годах власти начали проводить политику так называемой "интернационализации", т. е. включения еврейских колхозов в украинские и белорусские. Это привело к оттоку евреев из объединенных колхозов.
Пролетаризация
Новая экономическая полтика (НЭП) оказалась кратковременной (1921-1929). "Вольную торговлю снова стали преследовать… государство все забирало в свои руки, коммунизм выродился в государственный капитализм, а диктатура пролетариата в диктатуру над пролетариатом, над голодными, оборванными и порабощенными рабочими, среди которых была подавлена всякая оппозиция, всякий уклон от направления правящей группы, от официальной правящей линии партии". Россия стояла перед новыми грандиозными планами большевиков: индустриализацией страны и повальной коллективизацией сельского хозяйства.
Число "лишенцев" среди евреев было огромным. Нередко ретивые комсомольцы или зараженные антисемитизмом соседи оптом наклеивали ярлык лишенцев на семьи еврейских ремесленников и мелких торговцев. Чтобы избежать этой участи, еврейские семьи оставляли насиженные места и отправлялись в большие города, где гораздо легче было скрыть "социальное происхождение". Ярлык лишенца стал особенно тягостным в конце двадцатых и начале тридцатых годов, когда из-за продовольственных трудностей, связанных с коллективизацией, была введена карточная система на продукты питания. Лишенцу либо совсем не полагалась продовольственная карточка, либо был положен паек самой низкой категории. Ремесленники или кустари, не работавшие в артелях, влачили жалкое существование. Только государственная служба давала более или менее верный кусок хлеба, но там нужно было… симулировать большевистские симпатии, чтобы не подпасть под сокращение и не умереть с голоду.
В еврейской среде начался и с большой скоростью проходил процесс пролетаризации и перехода к физическому труду. С началом пятилеток (1928) промышленность стала все интенсивнее абсорбировать безработные еврейские массы, которые быстро свыкались с новыми условиями жизни и труда, с языком окружающей среды, ее понятиями и обычаями. В 1926-1935 годах число евреев, добывавших себе пропитание физическим трудом, увеличилось втрое, и составляло около половины числа еврейских трудящихся. В течение нескольких лет значительная часть их стала квалифицированными рабочими.
Прорыв в просвещение и рассеяние по всей стране
Ускоренная индустриализация требовала большого числа квалифицированных кадров. Ряды старой интеллигенции сильно поредели в бурях гражданской войны, чистках ЧК. Многие бежали за границу. Партия бросила клич: от станка в рабфаки и ВУЗы, и евреи живо откликнулись на него. В 1927 году они составляли 14.4 процентов от общего числа студентов при доле в общем населении страны менее двух процентов. Многим из детей тех евреев, которые подверглись процессу пролетаризации, удалось
окончить высшие учебные заведения и влиться в ряды советской интеллигенции. В государственный аппарат СССР включились десятки тысяч евреев инженеров, врачей и педагогов. Некоторые из них добились видного положения в науке и культуре. Обратной стороной этого процесса стал быстрый, в течение одного поколения, переход с идиша на русский язык и рассеяние по всей стране, ибо выпускники высших учебных заведений были обязаны работать в любой точке Советского Союза по направлению партии и правительства.
Неудачная попытка создания советской культуры на идише
В двадцатые годы наблюдался подъем культуры на идише. Появился ряд интересных писателей, большое количество книг и брошюр выпускалось государственным издательством. "Во второй половине двадцатых годов в Советском Союзе сформировалась группа выдающихся писателей на идише: Давид Бергельсон, Перец Маркиш, Дер Мистер (псевдоним Пинхаса Кагановича), Давид Гофштейн, Мойше Кульбак, Лейб Квитко и др. Значительных успехов достигли театры. Некоторые из них, как, например, Московский еврейский государственный камерный театр под руководством С.Михоэлса, отличались высоким художественным уровнем. В Москве, Киеве и Минске имелись драматические студии на идише". Всех их ждет трагический конец в августе 1952 года, когда начнется расправа над членами "Еврейского антифашистского комитета".
Тридцатые годы – время быстрого заката советской еврейской культуры. Это происходило в результате перехода евреев на русский язык и освоения ими нравов и обычаев окружающей среды. Сорок процентов еврейского населения сконцентрировалось в шести городах – Москве, Ленинграде, Одессе, Киеве, Харькове, Днепропетровске, а остальные рассеялись по территории всей страны. Религиозная база к этому времени была уже уничтожена, а население, единственным языком общения которого был идиш, к концу тридцатых годов уже вымерло.
Массовая культурная ассимиляция
В целом двадцатые и тридцатые годы были периодом массовой культурной ассимиляции. Это выразилось в усиленном участии евреев в литературе, науке и искусстве народов СССР, и в первую очередь в творчестве на русском языке. На смену представителям русско-еврейской литературы, т. е. писателям, писавшим на еврейские темы в еврейских органах печати для еврейских читателей, пришли такие общенациональные поэты, как Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Самуил Маршак, Вера Инбер, Павел Антокольский, Эдуард Багрицкий, Михаил Светлов и позже – Маргарита Алигер, Евгений Долматовский, Иосиф Бродский, прозаики Илья Эренбург, Андрей Соболь, Исаак Бабель, Веньямин Каверин, Михаил Кольцов, Эммануил Казакевич, Лев Кассиль, Василий Гроссман. Аналогичное положение складывалось в области литературной критики, литературоведения, изобразительного искусства, музыки. Появилась плеяда выдающихся ученых-естественников.
Все это происходило на фоне усиления сталинского террора после убийства Кирова, борьбы с национальными уклонами и подавлением национальных культур народов СССР, разгулом органов безопасности во главе с Ежовым и Берией. Борьба с антисемитизмом, которая энергично велась в 1927-1932 годы, совершенно прекратилась. Многие еврейские коммунисты, включая бывших руководителей "евсекции", в 1934-1938 годах были арестованы, а затем расстреляны или отправлены в концлагеря, где большинство из них закончило свой жизненный путь. Деятельность еврейских зарубежных организаций на территории СССР была запрещена. Резко сократилось издание книг и журналов, и, как следствие, сошла на нет и литературная деятельность.
Таким образом, за время одного поколения еврейский народ подвергся насильственной ассимиляции, которая, как тогда казалось, должна была подточить основы его национального существования. Современник этих событий историк С. Дубнов писал: "В тридцатые годы успела уже вымереть бóльшая часть того деклассированного еврейского общества, которое раньше истреблялось огнем Гражданской войны и мечом ЧК. Наступило полное уравнение евреев в общем бесправии. Евреи терпят те же материальные лишения, как и все граждане: нужду в жилищах, одежде и прочих предметах первой необходимости; но духовно они страдают гораздо больше: они вымирают как часть нации. В стране, где фабрикуют человеческую душу и нивелируют мысли и нравы под тяжелым прессом диктатуры, растет духовно обезличенное поколение, оторванное от своих исторических корней... которое не знает своего происхождения и многовекового прошлого, лишенное трехтысячелетнего культурного наследства… Народ, лишенный своего вчера, не имеет и своего завтра… Если нынешний режим продержится еще долго, то следующие поколения не будут иметь никакой связи с мировым еврейством... Два миллиона советских евреев, совершенно ассимилированных и "не помнящих родства", потонут в бесформенном конгломерате народов "Союза Советских Социалистических Республик".
Это было страшное время, искалечившее души наших отцов и наполнившее их страхом перед всемогуществом и жестокостью режима. Но главной трагедии их и нашего поколения еще только предстояло свершиться.
Гл.3 Вторая Мировая Война и создание Израиля (1939-1948)
Внешнюю политику Советского Союза накануне Второй мировой войны характеризуют метания и неустойчивость. В 1934 году страна берет курс на сближение с западными демократиями, вступает в Лигу Наций, подписывает договор с Францией, ведет активную пропагандистскую кампанию против фашизма. "При этом советское руководство, избрав этот новый для себя курс во внешней политике, особенно болезненно и ревниво воспринимало любую уступку Германии со стороны западных демократий, справедливо полагая, что это отнюдь не "умиротворяет" нацистов, как утверждалось в Лондоне или Париже, а, наоборот, поощряет их реваншизм и агрессивность".
После того как на введение германских войск в Рейнскую область в 1936 году никаких действий со стороны Лиги Наций, Франции или Англии не последовало, и, в особенности, после Мюнхенского соглашения о передаче Судетской области Германии (1938), Сталин взял курс на сближение с Германией. Его надежды на то, что разгорится кровопролитный конфликт между гитлеровской Германией и западными демократиями уступили место подозрениям, что на самом деле западные демократии подталкивают Гитлера к конфликту с Советским Союзом. Фашисты в своей пропаганде представляли коммунизм еврейским изобретением и еврейской идеологией, своих коммунистов преследовали, а режим в Советском Союзе определяли как находящийся под полным еврейским контролем.
Сталин предпримет немало усилий, чтобы идеология и режим в Советском Союзе не создавали за границей подобных ассоциаций. "Может быть прослежена связь между чистками и подготовкой к советско-нацистскому пакту. Практически у всех старых большевиков были сильные антинацистские взгляды, и они подвергли бы критике любую сделку с нацистами". "Через несколько дней после оккупации нацистами Рейнской области Сталин дал секретное распоряжение для подготовки первой из трех крупных чисток". "Историк Шмуэль Эттингер отмечал, что новая интенсивная антиеврейская кампания началась в 1936-1937 годах, когда появились первые признаки сталинского сближения с Гитлером… Побочным эффектом этого стало изгнание евреев из государственного аппарата, дипломатической службы, Центрального Комитета партии и личного секретариата Сталина". "Увольнение министра иностранных дел Литвинова было дополнительным сигналом, по достоинству оцененным нацистами".
Интернациональные традиции, носителями которых были старые большевики, а персонифицировали евреи, использовались теперь для обвинения последних в шпионаже в пользу иностранных государств. Русский национализм и панславянизм пришли на смену интернационализму.
23 августа 1939 года в Москве был заключен пакт о ненападении между Германией и СССР, известный как "Пакт Молотова-Риббентропа", а также подписан секретный протокол о разделе сфер влияния и территориальных интересах. Через неделю, 1 сентября 1939 года, нацистская Германия напала на Польшу, и началась Вторая мировая война. Еще через две недели, 17 сентября, советские войска перешли границу с Польшей и практически без боя захватили её восточные территории, отходившие к СССР по "Пакту Молотова-Риббентропа" (Четвертый раздел Польши). 28 сентября в Москве был заключен договор о дружбе и границе между СССР и Германией. 30 ноября Советский Союз начал военные действия против Финляндии.
Во второй половине 1939 года и в течение 1940 года в соответствии с "Пактом Молотова-Риббентропа" к Советскому Союзу были присоединены обширные восточные территории Польши, Литва, Латвия и Эстония, Бессарабия, Буковина и Закарпатье. К трем миллионам двадцати тысячам евреев (согласно переписи 1939 года) прибавилось еще около двух миллионов.
Евреи присоединенных территорий говорили на идише и обладали развитым национальным сознанием. В этой части Европы сохранилось активное сионистское движение, в составе которого действовали такие лидеры, как будущий руководитель Израиля Менахем Бегин и будущий руководитель "Хаганы" Моше Клейнбаум (Сне).
Основным занятием руководителя молодежной сионистской организации "Бейтар" Менахема Бегина была организация групп для репатриации в Эрец Исраэль. Последняя из них застряла в пограничном с Румынией польском городке Снятын. Бегин лично сопровождал эту группу и вместе с ней вынужден был вернуться в исходный пункт – Варшаву... Нацисты уже стояли в воротах города. Бегин покинул Варшаву 6 сентября и не без трудностей добрался до Вильно, ставшего в те дни убежищем для многих бейтаровцев, беженцев со всей Польши. Бегин отказался от предложенного ему сертификата на въезд в Эрец Исраэль и продолжал сионистскую деятельность. 20 сентября 1940 года к нему явились три агента НКВД и увели с собой... Он был обвинен в "служении британскому империализму" – обвинение, вызывавшее у него ироническую улыбку. В концентрационном лагере Печора, в промерзшей тайге, начались беспросветные дни каторжного труда. Освобождение пришло раньше, чем ожидалось. Бегин сразу же вступил в польскую армию под командованием генерала Андерса и с ней, пройдя через Иран и Ирак, в мае 1942 года вступил в Эрец Исраэль. Через полтора года он снял с себя форму рядового армии Андерса и возглавил подпольную организацию "Эцель" (правая военная организация). Ему было тогда 30 лет.
Еврейское население бывших польских территорий приветствовало советские войска, видя в них спасителей от немецкого нашествия, об ужасах которого рассказывали многие беженцы. "В новых областях продолжали еще некоторое время функционировать еврейские общины, организации, учебные заведения и научные учреждения. Однако все партии были сразу распущены, иврит запрещен и школьные программы изменены. Десятки тысяч "ненадежных элементов" были арестованы и сосланы в Сибирь и в Казахстан".
Борис Эдельман, участник и очевидец тех событий, впоследствии активист сионистской группы (и душа компании) в Свердловске, вспоминает:
– Бессарабия в то время относилась к Румынии. Мои родители бежали туда с Украины от петлюровских погромов. Они попали в Бендеры, и там уже родился я. После того как Бессарабию заняла Красная Армия, 13 июня 1941 года, этой даты мне не забыть до конца жизни, они собрали в Бендерах евреев, в основном сионистов. Нас отправили в "телятниках" (вагонах для скота) через всю Россию до Омска. Отца от нас отделили. А через 9 дней началась война. В Омске часть из нас погрузили на грузовики и отправили собирать урожай. Потом нас снова арестовали, посадили на баржи и повезли на север. Высадили в поселке Шуга, расселили по домам, а кому не хватило домов, вырыли землянки. Нам сказали: "Вас сослали сюда на двадцать, а может быть и на двадцать пять лет, вы здесь переженитесь, будете детей рожать, и здесь вы умрете. Выхода отсюда вам уже не будет. Отец сидел в лагере.
– Объяснили за что, Боря? – спросил я его.
– За сионизм.
– Был какой-то суд?
– Нет, какой суд, объявили – и все.
– Откуда ОНИ знали, что вы сионисты?
– ОНИ первым делом собрали все бумаги из здания, в котором размещался "Бейтар", а там были списки бейтаровцев, в которых было написано, что мой отец секретарь "Бейтара" и что мы, его дети, бейтаристы.
Сионистам довелось многое испытать в советских лагерях. Ирония судьбы заключается в том, что таким образом большевики ненамеренно спасли им жизнь. Часть сионистов выживет и после войны доберется до Эрец Исраэль, подобно бейтаристам Боре Эдельману (1971) и Элиэзеру Шульману (1976). Менахем Бегин создаст партию "Херут"("Свобода"), которая в 1978 году придет к власти, а сам Бегин на долгие годы возглавит еврейское государство.
Холокост
Поставленная нацистами на поток антисемитская пропаганда попала на хорошо удобренную почву. Под влиянием Германии антисемитские настроения в других странах Восточной и Центральной Европы резко усилились. В зависимости от местных условий "евреев обвиняют… как в изоляционизме, так и в стремлении к мировому господству; как в национализме, так и в космополитизме; как в изобретении христианства – "иудаизма для гоев", так и в антихристианстве; как в создании эксплуататорского капитализма, так и в революционной борьбе с ним; как… в религиозном фанатизме и изуверстве, так и в безбожии".
С нападением Германии на Советский Союз началось планомерное истребление еврейского народа. Евреев убивали подстрекаемые нацистами громилы из местного населения или специально сформированные для этих целей команды "эйнзацгруппен", их топили в море или травили в автомашинах-душегубках, подвергали расстрелам "на местах" или массовому уничтожению в специально оборудованных для этой цели лагерях. Убивали всех – мужчин и женщин, стариков и детей, здоровых и больных, религиозных и светских, образованных и невежественных, лидеров и рядовых, полностью ассимилированных и национально мыслящих, полностью евреев, на половину евреев, на четверть евреев… – шесть миллионов за четыре года, четыре тысячи человек каждый день, включая праздники и выходные. Страшную судьбу тотального уничтожения разделили и те, кто уже не в первом поколении считали себя немцами, венграми, чехами, русскими... Это была вакханалия убийства безоружного гражданского населения, никому и ничем не угрожавшего... Она получит специальное название – "Шоа"-"Холокост"-"Катастрофа" (на иврите, английском и русском) – и будет отнесена к наиболее извращенным и жестоким преступлениям против человечества.
Во время Второй мировой войны просвещенный Запад проявил полное безразличие к судьбе евреев и бросил их на произвол судьбы перед лицом смертельной опасности. Можно даже сказать, что он их предал. Просвещенные страны Запада одна за другой отказывались принимать беженцев, спасавшихся от нацистского режима накануне войны, а англичане практически полностью закрыли Палестину. Затем союзники спокойно наблюдали, как нацистский режим осуществлял поголовное истребление еврейского населения. Архивные документы показывают, что политические лидеры знали о том, что происходит, но у них не нашлось нескольких самолетов, чтобы разбомбить машины тотального уничтожения людей, хотя их просили об этом. Союзники делали это совершенно сознательно, ибо считали, что открытая помощь евреям могла дать пищу антисемитской агитации в их собственных странах и тем самым подорвать их военные усилия (Гитлер не раз заявлял, что мировая война – это борьба с "международным еврейством").
Советский Союз предал евреев еще тогда, когда обратил взоры на нацистскую Германию как на своего потенциального союзника (1936) и начал последовательную чистку армии и государственного аппарата от еврейского присутствия. Впрочем, Советский Союз предал не только их. Заключив с гитлеровской Германией договор о ненападении, он развязал Гитлеру руки для начала войны. Евреев, сумевших в короткие периоды открытых границ перейти на советскую территорию, отправляли в концентрационные лагеря Сибири (спасая их, правда, от еще более чудовищной доли в немецких лагерях смерти).
После войны информация о Холокосте распространилась не сразу. Европа лежала в руинах, миллионы перемещенных лиц, всеобщая боль, страдание... Но когда история бессмысленного, поголовного, бесчеловечного истребления целого народа дошла до общественного сознания, она потрясла цивилизованный мир.
В еврейском национальном сознании Холокост оставил глубокую, незаживающую рану, кричащую и требующую каждой загубленной жизнью, каждым предсмертным хрипом... Хватит!.. Хватит быть игрушкой в чужих руках!.. Берите свою судьбу в собственные руки! Еврейский мир поклялся: "Never more" (никогда больше), и мобилизовал всю свою энергию для восстановления еврейской государственности. Потрясенное человечество дало ему на это мандат.
У евреев Советского Союза сложилось несколько особое отношение к Холокосту. Они в массе своей жили в западной части страны и были поголовно мобилизованы. Около четверти миллиона погибли на фронте, более 250,000 были награждены орденами и медалями. "Советские евреи чувствовали себя участниками победы над нацистами. Для них это была не только страшная жертва, но и ощущение, что они своими руками убили гадину. Они возвращались с войны с ощущением, что сделали огромное дело... и в этом они отличались от своих западных собратьев".
"Холодная война" и политика Сталина в отношении евреев внутри СССР и за рубежом
Как только общий враг, нацистская Германия, был повержен, силы, удерживавшие столь разношерстную коалицию победителей вместе, стали быстро слабеть, а противоречия проявляться во все большей степени. Советский Союз стремился повсюду внедрить свою идеологию и проявлял абсолютное безразличие к ценностям западного мира: рыночной экономике и индивидуальным и общественным свободам. До некоторой степени он мог себе это позволить. "После Второй Мировой войны Советский Союз выглядел как монолитная военная машина, монстр, стремившийся к победе, не считаясь с жертвами, – сверхдержава, победившая нацизм и подмявшая под себя половину Европы, а затем и Дальний Восток". Единственное, что его как-то сдерживало, это американская атомная бомба.
В феврале 1946 года в речи, посвященной выборам в России, Сталин, помимо обычных идеологических атак на капитализм, подчеркнул, что мировой капитализм находится в состоянии глубокого кризиса и послевоенного разрушения. Американский государственный департамент воспринял эту фразу как угрозу и запросил в американском посольстве в Москве анализ советской внешней политики. Ответ подготовил сотрудник посольства Джордж Кенэн, проживавший в Москве с 1933 года и ненавидевший коммунизм и всю советскую систему. В его анализе из 8,000 слов, получившем сокращенное название "Длинная телеграмма", утверждалось, что:
– русские решительно настроены разрушить американский образ жизни и будут делать все возможное, чтобы противодействовать интересам Америки;
– это наибольшая угроза, с которой американцы когда-либо сталкивались;
– Советы могут быть остановлены;
– это может быть сделано без войны;
– чтобы достичь этого, необходима постоянная обработка общественного мнения против коммунизма, повышение благосостояния, счастья и свободы людей.
5 марта 1946 года по приглашению президента Трумэна Уинстон Черчилль приехал в Фултон (США) и произнес там свою знаменитую речь. Сталин был в бешенстве. Неделей позже в интервью "Правде" он поставил Черчилля в один ряд с Гитлером и заявил, что в своей речи тот призвал Запад к войне против СССР. Много лет спустя президент Рейган скажет, что из Фултонской речи родился не только современный Запад, но и мир на нашей планете.
Черчилль говорил: "Тень упала на Восточную Европу… От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике "железный занавес" опустился через континент. Позади этой линии лежат столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София. Все эти города и население вокруг них находятся под тоталитарным контролем полицейского государства и подвергаются советской обработке… В большом количестве стран вдали от русских границ по всему миру созданы коммунистические пятые колонны, работающие в полном единстве и подчинении директивам, получаемым из коммунистического центра. Исключая Британское Содружество и Соединенные Штаты, где коммунизм находится в зачаточном состоянии, коммунистические партии или пятые колонны представляют собой все возрастающий вызов и опасность для христианской цивилизации".
Фултонская речь Черчилля громким эхом отозвалась по всему миру и стала началом "холодной войны". Уже 12 марта 1947 года президент США Гарри Трумэн объявил в конгрессе новый курс на поддержку свободных народов и сдерживание коммунизма, курс, получивший название "Доктрины Трумэна". Маховик холодной войны начал набирать обороты, включая в себя политическую, экономическую и идеологическую конфронтацию, психологическую войну, гонку вооружений, создание военных баз в иностранных государствах и балансирование на грани войны (Берлинский кризис, Карибский кризис, Корейская, Вьетнамская, Афганская войны). Были созданы новые военно-политические коалиции-союзы: НАТО, Организации Варшавского договора, СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС.
Холодная война продолжалась практически до распада Советского Союза в 1991 году, способствовала ослаблению его позиций на мировой арене и истощала ресурсы. Сионистское движение в Советском Союзе и поддерживавшие его силы формировались на этом фоне, испытывая сильное воздействие глобального противостояния и его колебаний.
На фоне глобального противостояния не вызывает удивления поразительный контраст, проявившийся между ближневосточной политикой Советского Союза в 1946-48 годах и его политикой по отношению к своим собственным евреям, вводившей многих из них в заблуждение и стоившей жизни и свободы большому числу людей.
Ближневосточная политика Сталина строилась таким образом, чтобы изгнать Великобританию из стратегически важного региона и, по возможности, занять ее место. Именно этим определялась поддержка борьбы евреев Палестины против Британского мандата за свою национальную независимость. Были бы в то время готовы арабские национально-освободительные движения, Союз поддержал бы их, что и случилось через несколько лет после того, как англичане ушли из Палестины.
Поддержка осуществлялась в эмиграционной, военной и политической плоскостях. Советы помогали еврейской эмиграции из стран Восточной Европы, в особенности из Польши. С этой эмиграцией они переправили на Ближний Восток и в Палестину значительное число своих специалистов и разведчиков. "По свидетельству генерала Павла Судоплатова, использование офицеров советской разведки в боевых и диверсионных операциях против британцев в Палестине было начато уже в 1946 году".
"Советский Союз потребовал обсуждения вопроса о Палестине в ООН. 1 мая 1947 года Андрей Громыко, в то время замминистра иностранных дел, призвал ООН к прекращению британского мандата и настаивал на том, чтобы в любом обсуждении вопроса о будущем Палестины представители Еврейского Агентства Палестины имели возможность представить свою позицию… 8 мая Громыко предложил, чтобы 5 великих держав, постоянных членов Совета Безопасности, вошли в создаваемый ООН специальный комитет по Палестине".
Однако, уже тогда Громыко провел четкую линию разграничения советских внутренних и внешних интересов, сформулированную им следующим образом: "Советский интерес к Палестине является политическим, а не материальным… Советский Союз не заинтересован напрямую в палестинской проблеме с точки зрения… эмиграции евреев в Палестину, поскольку, насколько я знаю, еврейское население Советского Союза не проявляет никакого интереса к эмиграции в Палестину".
Существует много свидетельств ревнивого отношения высшего советского руководства ко всему, что касалось заинтересованности израильтян в советских евреях. Советские официальные лица неоднократно давали понять израильтянам всю деликатность этого вопроса и его способность повлиять на поддержку СССР в создании независимого еврейского государства.
И после образования Государства Израиль попытки его представителей поднять вопрос о еврейской эмиграции из Советского Союза всегда натыкались на ледяной отказ. Роль Советского Союза в создании государства Израиль, тем не менее, весьма значительна. Он контролировал в ООН пять голосов (Украина, Белоруссия, Чехословакия, Польша и собственно Советский Союз), которые проголосовали за раздел Палестины на два самостоятельных государства и обеспечили тем самым необходимые две трети голосов. Советский Союз первым установил дипломатические отношения с Израилем (США сделали это лишь год спустя). Когда в день провозглашения Государства Израиль армии Ирака, Сирии, Египта, Ливана и Иордании вторглись на его территорию, именно Советский Союз оказал Израилю быструю и эффективную военную помощь: через Румынию и Чехословакию в Израиль было отправлено большое количество оружия, включавшего пулеметы, минометы, артиллерию и самолеты. Великобритания, отметим, снабжала оружием арабскую сторону – созданные ею после Первой мировой войны и зависимые от нее арабские монархии. США объявили эмбарго на поставки оружия на Ближний Восток. "Вместе с оружием из стран Восточной Европы в Израиль приехало большое число военных – евреев, имевших опыт участия в войне против Германии. Секретно отправлялись в Израиль и советские военные офицеры".
– Советы хотели создать в Израиле просоветский режим подобно тому, как они делали это в Восточной Европе?– обратился я к известному израильскому советологу профессору Якову Рои.
– Нет никаких доказательств такого намерения, – ответил он. – Советы знали, что Израиль зависит от Соединенных Штатов, что он должен был получить от них финансовую помощь, что глава правительства Бен Гурион занимал проамериканскую позицию и был совершенно не готов принять компартию Израиля в состав правительства.
– Чем вы можете объяснить столь скорый и резкий поворот ближневосточной политики СССР после образования государства Израиль?
– Если говорить очень коротко, то поддержка нам была оказана потому, что мы воевали с англичанами. После того, как англичане покинули страну, и наша борьба с ними прекратилась, Советы переключились на те места, где англичане все еще находились – Египет, Ирак и прочие, чтобы и там стимулировать вооруженную борьбу против англичан. В поведении Советского Союза видится план, в котором изначально поддержка создания Государства Израиль являлась лишь этапом в более сложной игре. Это были краткосрочные действия, выгодные в то время обеим сторонам. Столь видимая поддержка Израиля, которую продемонстрировали евреи Советского Союза, ускорила процесс и, в результате, поворот в политике Советского Союза в отношении Израиля произошел быстрее. Но я полагаю, что план существовал с самого начала, Советы лишь ускорили его исполнение.
– Сыграли ли какую-либо роль в советской поддержке идеологические симпатии к советскому руководству израильских социалистов, стоявших у власти?
– Мапай (рабочая партия Израиля) и Бен-Гурион никогда не были идеологически близки Советскому Союзу.
– Социалистические устремления?
– Это был социализм, подобный социализму рабочей партии Британии, который Сталин и Молотов ненавидели. И хотя Бен-Гурион был большевиком по складу личности, менталитету, и его методы иногда напоминали большевистские, его идеология никогда не была коммунистической, она была социал-демократической.
Продемонстрированная Советским Союзом поддержка Израиля создала у многих советских евреев ощущение, что руководство страны будет радо проявлению солидарности и с их стороны. Андрей Громыко после майских выступлений в ООН в поддержку Израиля стал самой обожаемой личностью в еврейской среде. Даже "Михоэлс, выступая после этого в Политехническом институте в Москве сказал: "Товарищ Громыко в своей речи указал нам дорогу…" Правда потом, когда выяснилось, что эта часть записи его выступления на радио была стерта по указанию сверху, Михоэлс почувствовал неладное и сказал дома, что, по его мнению, начинаются плохие времена".
Раны Холокоста и послевоенный антисемитизм в сочетании с благожелательным отношением Советского Союза к евреям Палестины способствовали росту эмиграционных настроений. СССР не возражал против отъезда в Палестину восточноевропейских евреев, оказавшихся на территории Советского Союзе в ходе Второй мировой войны. Иначе обстояло дело с советскими евреями.
Внутренняя политика строилась на принципах тотального контроля, подчинения и уничтожения всего вызывавшего подозрение в нелояльности. Евреи с их мировой диаспорой, борьбой за воссоздание своей национальной независимости и склонностью к интернационализму такое подозрение вызывали уже давно.
Это подозрение усиливалось в силу ряда процессов, происходивших в руководстве и обществе.
По мере того, как ветшала и покрывалась пылью истории идея всемирной пролетарской революции, начался отход от принципов международного интернационализма, наиболее заметными носителями которых являлись евреи. В новых идеологических категориях великодержавного шовинизма они превращались в безродных космополитов, преклоняющихся перед Западом.
Еще во время войны на этой почве "наблюдался первый всплеск государственного антисемитизма, который проявился в виде настойчивых попыток начать сверху так называемое национально-кадровое регулирование, означавшее на практике... постепенное вытеснение евреев из управленческих структур… Для публичного обоснования такой политики очень удобно было обвинять ее жертвы в недостаточном патриотизме или его полном отсутствии".
В августе 1946 года Сталин выступил на заседании Оргбюро ЦК с резким осуждением "преклонения и низкопоклонства" перед Западом со стороны представителей советской интеллигенции. 15 февраля 1947 года вышел Указ Президиума Верховного Совета "О воспрещении браков граждан СССР с иностранцами". Были созданы суды чести, которые должны были оградить советский народ "от тлетворного влияния буржуазной идеологии, повести непримиримую борьбу с раболепием перед западной культурой". Были ужесточены меры против контактов с иностранцами. Сталин укреплял "железный занавес" вокруг Советского Союза, а в стране разворачивалась русская националистическая кампания. Русский народ, по определению Сталина, становился руководящей силой Советского Союза.
Великодержавный шовинизм сопровождался усилением бытового и государственного антисемитизма, получившего мощную подпитку во время Второй мировой войны на оккупированных территориях (откуда он распространялся в партизанское движение, армию, тыл). Бороться с антисемитизмом прекратили еще в начале тридцатых годов, после того как Сталин консолидировал в своих руках власть в партии и государстве, а во время и после Второй мировой войны государство само способствовало его разжиганию. Эта тенденция особенно усилилась с началом холодной войны. У евреев имелись родственники за границей, они были достаточно ярко представлены в интеллектуальной и деловой элите США, еврейские благотворительные организации с готовностью помогали своим соплеменникам. Советских евреев легко было обвинить в отсутствии достаточного патриотизма, в сомнительных контактах и в космополитизме. Усилиями правящей элиты к евреям стали относиться со все большей подозрительностью как к своего рода пятой колонне враждебного западного влияния. По отношению к ним стала создаваться обстановка вседозволенности, которой с успехом пользовались всякого рода проходимцы и карьеристы.
"Бывший начальник следственной части МГБ по особо важным делам М.Д.Рюмин, – пишет Г. Костырченко в "Тайной политике Сталина"(2001), –… откровенно признался в июне 1953 года: "С конца 1947 года в работе следственной части по особо важным делам
начала отчетливо проявляться исходившая от Абакумова…
тенденция рассматривать лиц еврейской национальности как врагов
Советского государства. Эта установка приводила к необоснованным арестам лиц еврейской национальности по обвинению в антисоветской националистической деятельности и американском шпионаже"… Рюмин не сказал и не мог сказать тогда всей ставшей потом очевидной правды: главным виновником нагнетания государственного антисемитизма в стране и превращения аппарата МГБ в ударную силу этой политики был сам Сталин".
Евреи, возвращавшиеся в старые насиженные места и сталкивавшиеся с проявлениями откровенного антисемитизма, пытались искать правду и жаловаться. Основной поток жалоб шел в "Еврейский Антифашистский Комитет" (ЕАК), в котором сотрудничали многие известные ученые, писатели, общественные и культурные деятели еврейского происхождения. Туда же шел поток предложений о том, как после Холокоста обустроить еврейскую жизнь. Таким образом, ЕАК невольно брал на себя роль представителя еврейских масс, что не соответствовало его мандату и вызывало раздражение наверху.
"Попытка Еврейского Антифашистского Комитета обратить внимание властей на тяжелое положение и дискриминацию евреев вызвала цепь антиеврейских действий. Первый удар был нанесен по начальнику Совинформбюро А.
Лозовскому, которому подчинялся ЕАК… В июне 1946 года комиссия ЦК ВКП(б) обвинила его в "недопустимой концентрации евреев" в Совинформбюро. В октябре было опубликовано постановление ЦК "О работе Совинформбюро", в котором говорилось о сокращении бюрократического аппарата. Вскоре многие евреи – сотрудники Совинформбюро – были уволены". Тогда же усилились нападки на ЕАК… который обвинили в том, что он превратился в "комиссариат по еврейским делам", а также в том, что он сочувствовал "сионистской идее создания еврейского государства в Палестине". Работники комитета была названы проводниками политики американского империализма.
Возможно, репрессии обрушились бы на ЕАК уже в 1946 году, но за рубежом Сталин разыгрывал ближневосточную карту. Проведение откровенно антисемитских репрессий против известного на международной арене ЕАК на этом этапе могло бы помешать. Кроме того, в мире еще были свежи ужасы Холокоста, страсти вокруг еврейского вопроса были накалены, и антиеврейские репрессии могли бы бросить тень на личный престиж Сталина и создать нежелательные помехи в организации советской пятой колонны на Западе, в которой был весьма высок процент евреев. Исполнение приговора отодвинули, но ЕАК настрого приказали прекратить всякую деятельность среди евреев Советского Союза и целиком сосредоточиться на международной пропаганде, "решительной борьбе против попыток международной реакции и ее сионистских агентов использовать еврейское движение за рубежом в антисоветских и антидемократических целях".
Много написано о параноидальном складе личности Сталина, его подозрительности, жестокости и антисемитизме. Эти качества все больше проявляли себя в последние годы его жизни. Когда в западной прессе стали появляться подробности из личной жизни Сталина, относившиеся в Советском Союзе к наиболее охраняемым секретам, подозрение пало на Аллилуевых, родственников его первой жены. Министр ГБ В.Абакумов, зная о все усиливающемся антисемитизме И.Сталина и о его ненависти к родственникам жены, составил сценарий американо-сионистского заговора. В декабре 1947 года члены семьи Аллилуевой и их родственники были арестованы. "Болтали много. Знали много… А это на руку врагам, – объяснил Сталин своей дочери причину ареста".
Нужные показания в МГБ выбивать умели. Пошли аресты среди евреев. В качестве главной фигуры еврейской части заговора выбрали И.Гольдштейна, знакомого с женой брата Аллилуевой. От него цепочку протянули к Михоэлсу. "Гольдштейна заставили дать показания о сионистской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял большой интерес к личной жизни главы государства… Сталин лично контролировал ход следствия и давал указания следователям". Дни Михоэлса были сочтены. 12-го января 1948 года, в Минске, Михоэлс и сопровождавший его театровед еврейского происхождения Голубов-Потапов были убиты по приказу Сталина. Их связанных раздавили грузовой машиной на даче министра госбезопасности Белоруссии Цанавы, а затем трупы были подброшены на безлюдную ночную улицу Минска. Чтобы не возбуждать ненужных настроений за рубежом, Михоэлсу устроили пышные государственные похороны. Для еврейства Советского Союза наступали черные времена.
Создание Израиля и "сионисты возрождения"
29 ноября 1947 года Объединенные Нации приняли резолюцию о разделе Палестины. Советский Союз оказал полную поддержку этому решению, в то время как американцы колебались, а англичане возражали.
14 мая 1948 года англичане оставили Палестину, евреи провозгласили независимое государство, и армии Иордании, Египта, Ливана, Сирии и Саудовской Аравии вторглись на его территорию. Началась "Война за Независимость". Советский Союз первым, буквально на следующий день, признал Израиль де-факто, а 18 мая оформил это де-юре и в ходе войны стоял на стороне Израиля.
Воссоздание Израиля вызвало ликование среди советских евреев. 14 мая, в день провозглашения Израиля, Еврейский антифашистский комитет послал поздравительную телеграмму Президенту Вейцману. Такая же телеграмма была послана от московской еврейской общественности. Многие, включая студентов вузов и армейских офицеров, хотели сражаться на стороне Израиля и шли в военкоматы, министерство иностранных дел СССР и ОВИРы с просьбой разрешить им выехать в Израиль, чтобы бороться со ставленниками английского империализма. Некоторые обращались с такими просьбами лично к Сталину и потом пострадали.
"Дважды герой Советского Союза, полковник бронетанковых войск Драгунский, печально известный в 70-е годы как председатель "Антисионистского комитета советской общественности", в 1948 году дважды посещал Еврейский антифашистский комитет и предлагал сформировать для отправки на Ближний Восток специальную еврейскую дивизию". "В еврейской среде циркулировали упорные слухи о том, что после официального признания Израиля со стороны СССР, все советские евреи должны автоматически получить право туда эмигрировать. При этом ссылались на Ленина, который отпустил финнов и поляков на их исторические
родины, когда после Октябрьской революции те стали независимыми... Жители города
Жмеринка ходатайствовали об эмиграции в Израиль целой общиной (более 500
человек)". Некоторые пытались обращаться к израильским представителям в нарушение законодательного акта от 9 июня 1947 года о запрете прямых контактов с иностранцами. Многие обращались в ЕАК с предложением оказать Израилю помощь, начать сбор средств для закупки оружия для Израиля. Действовали различные молодежные сионистские группы, стремившиеся к выезду в Израиль. В городе Жмеринке, например, после освобождения его от немецкой оккупации (1944) действовала группа "Эйникайт" ("Единство"), занимавшаяся еврейским самообразованием. Один из руководителей группы Меир Гельфонд в шестидесятых-начале семидесятых годов стал одним из лидеров сионистского движения. В Москве действовала группа Р.Брахтмана, М.Маргулиса и В. Свечинского, последний совместно с Гельфондом стал одним из лидеров сионистского движения.
Произраильские настроения были хорошо известны советскому руководству, и там стало складываться ощущение, что "политика поддержки Израиля как бы провоцирует рост национального самосознания евреев, вдруг почувствовавших ответственность за свободу и независимость далекой прародины".
10 сентября 1948 года Голда Меир вручила в Кремле верительные грамоты молодого еврейского государства. "Уже 11 сентября, то есть в первую субботу своего пребывания в советской столице, Меир посетила хоральную синагогу… в которой потом была неоднократно, и каждый ее визит туда сопровождался значительным наплывом ликующего еврейства. Массовым столпотворением был отмечен и приезд израильского посланника 16 сентября в Московский еврейский театр".
В мощную демонстрацию солидарности с Израилем вылилось посещение Голдой Меир Московской хоральной синагоги на праздник "Рош Ашана"(еврейского нового года) 4 октября. В самом центре Москвы, в двухстах метрах от здания ЦК партии, ликующая толпа в 50 тысяч человек приветствовала израильскую делегацию. Там были религиозные и светские, солдаты и офицеры, студенты и инженеры, старики, подростки и младенцы, высоко поднятые на руках родителей. Когда Голда вышла, кто-то крикнул на иврите: "Ам Исраель хай" ("еврейский народ жив"). Она остановилась на мгновение и сказала на идиш: "Спасибо вам, что остались евреями". По толпе прокатилась нервная дрожь... Ее воспринимали как Мессию, некоторые впадали в экстаз, целовали края ее одежды.
Через неделю, 13 октября, на "Йом Кипур" ("Судный День"), массовая демонстрация солидарности с послом и с Израилем снова повторилась. Много лет, более поколения, Москва не видела ничего подобного. "Это была единственная несанкционированная демонстрация, которая случилась в сталинском Советском Союзе. Единственная… Это была не просто симпатия, а полная, абсолютная солидарность евреев, которые пережили катастрофу, пережили войну с нацизмом и победили в этой войне".
На этой демонстрации присутствовал восемнадцатилетний Давид Хавкин, которому впоследствии суждено пройти тюрьму и стать одним из лидеров сионистского возрождения шестидесятых. Московские активисты назовут его "Наш Моисей".
– Как это было, Давид? – обратился я к нему.
– Прошло немного лет с тех пор… Я залез на забор, чтобы лучше было видно и чтобы можно было фотографировать. На мое счастье вся группа Голды подошла к синагоге с моей стороны, я сделал несколько фотографий, из них две были довольно удачные.
– Было много людей?
– Число я назвать не смогу, но море голов… по Спасоголенищенской улице, снизу доверху.
– Ликование евреев вызвало подозрение властей в их лояльности...
– Было трудно сдерживаемое чувство радости, ликования… Не забудьте, это были послевоенные годы, туда приходили военные, офицеры, члены партии, которым как-то не по чину было приходить к синагоге. Некоторые были в форме…
Демонстрации солидарности широко освещалась в Израиле и на Западе, но не в Советском Союзе. Они воспринимались многими как желание советских евреев репатриироваться, на что, собственно, и надеялось израильское руководство и что вызывало все большее раздражение у руководства советского.
На просьбу Голды Меир разрешить репатриацию последовало ледяное "НЕТ". 21 сентября "Правда" опубликовала заказную статью Ильи Эренбурга; в ней он давал понять, что Израиль создан как убежище от антисемитизма для евреев из капиталистических стран, а не из СССР, где антисемитизма не существует. 19 октября вышла статья И.Фефера, где он подчеркивал: "Симпатия советских евреев к еврейским массам в Израиле не означает, что они рассматривают Израиль в качестве своей родины".
Предупреждения были. Но открытая поддержка Советским Союзом сионистского государства после стольких лет запрета сионизма притупила, вероятно, чувство опасности. Уже в сентябре 1948 года по этапам пошли евреи, поставившие свои имена в списки желающих ехать воевать за независимость Израиля. "В 1948-53 годах в СССР были арестованы тысячи евреев по обвинению в сионистской деятельности ("еврейском буржуазном национализме")".
Ходили слухи, что новоиспеченный посол Израиля в СССР Голда Меир настолько поверила вначале в дружелюбие советских властей и лично товарища Сталина, что передала Молотову списки всех тех, кто обратился к израильской делегации с просьбой помочь им репатриироваться в Израиль. Эти списки, якобы, использовались карательными органами. Слухи эти существовали на протяжении многих лет, но документального подтверждения не получили.
|
