Наши интервью

ИНТЕРВЬЮ С ЖЕНЕЙ И САШЕЙ ЮДБОРОВСКИМИ

Юдборовские Женя и Саша

Отказники из Ленинграда (1981 -1984 гг.). Репатриировались в Израиль в 1984. Проживают в Иерусалиме. Интервью взяли Аба и Ида Таратута в январе 2005 г. в Иерусалиме.

Аба Таратута : Женя, расскажи немного о своих родителях.

Женя: Папа всегда интересовался Библией, рисовал иллюстрации к Библии. Он интересовался историей и проводил лекции среди знакомых на самые разные темы - как исторические, так и еврейские. Были выставки его картин, в частности, "портреты" пророков. Это были лица, взятые из еврейского окружения, которые как-то были немного изменены. Выставки были дома, приходили знакомые, смотрели. Мама способствовала технически проведению всех этих занятий, выставок, лекций. В доме всегда обсуждалась еврейская тема. Слушали "голоса" (Голос Америки, Свобода). Дома всегда была запрещённая литература, знакомые приходили почитать.

Аба Таратута: А когда у тебя проснулся серьёзный интерес к еврейству?

Ж. Когда родители начали серьёзно заниматься этими лекциями. Я думаю, это было незадолго до подачи документов в 1979 году. Я не очень принимала участие, скорее, я слышала отголоски: как это прошло, сколько народу было, насколько это популярно. Они ходили на занятия, на лекции, дома начали зажигать свечи, Песах отмечали несколько раз с участием знакомых. В начале 1980 года подали документы, и считалось, что шансов на выезд очень мало, потому что у папы был допуск 2-й степени, поэтому была некоторая моральная готовность к тому, что будет долгий отказ.

А.Т.: А ты была тогда студенткой?

Ж.: Да, я была студенткой, мне оставалось учиться года 1,5. Я к тому времени для отъезда ещё не созрела. Перед самым их отъездом была на одной или 2-х лекциях, одна из них была у Гриши Кановича. Папа меня ввёл в эти круги, я начала туда ходить, когда они уехали. Это оказалось интересно. Потом всё пошло по нарастающей. Через пару месяцев после их отъезда я подала документы и получила отказ. Новые знакомые стали основной сферой общения, поскольку общаться с прежними друзьями было даже не столько неинтересно, сколько это было опасно для них. Лекции, занятия - это было очень интересно, они меня затянули, занятия даже больше. Начала ходить на шабаты к Грише Вассерману. Это было общение на еврейские темы и учёба.

А.Т.: Это было после отъезда родителей?

Ж.: Сразу после отъезда, не было какого-то перерыва. Это был конец 1980 года. Приходило много народа, обсуждалось много вопросов. Гриша Вассерман на тот момент становился религиозным человеком, было продвижение по религиозной линии, начались регулярные занятия.

А.Т.: А кто ещё там присутствовал?

Ж.: Тамара Красильникова, Маша Добрусина, Люба Фурман, Дима Гринберг, Миша Эльман, Марина Гринберг, Саша Лейн, иногда появлялся Сеня Фрумкин. Позже появился Миша Цивин. В 1981 году, когда начались «Пуримшпили», на лекциях появился Яша Городецкий. Он развил бурную деятельность. Было много лекций и встреч в разных местах города. Было много разных компаний, которые пересекались.

А.Т.: Фактически, в Ленинграде тогда, как мне кажется, были две религиозные группировки, одну из которых возглавлял Изя Коган, вторую – Гриша Вассерман. Да?

Саша: Да, но было много людей, которые были вхожи в обе группы.

А.Т.: То есть никакого противостояния не было?

Ж.: Изя был за развитие деятельности вокруг синагоги, за учение у синагогальных стариков (среди них были раввины), а Гриша считал, что надо учиться самостоятельно, а в синагогу достаточно пойти в праздники.

С.: Публика разделилась по интересам. К Изе ходили те, кому было неинтересно заниматься учёбой. Там была кипучая деятельность, например, доставание мяса к праздникам, настоящее еврейское окружение. Те, кого интересовала учёба, ходили больше к Вассерману.

А.Т.: А с Москвой у вас были какие-нибудь связи?

Ж.: Небольшие. Гриша общался с Эссасом, с Камышовым. Тот и другой приезжали в Ленинград. Когда кто-то приезжал из Москвы из религиозных компаний, и надо было где-то провести шабат, нас часто рекомендовали, что остановиться на шабат можно у нас. Так мы познакомились с Женей Ягломом, с Меером Левиновым, с Яшей Беленьким и др. Приезжие из Москвы и приезжавшие из-за границы раввины проводили у нас дома занятия.

А.Т.: Кто их присылал?

Ж.: Раввины приезжали от "Агуды" из Америки, из Англии. Хаббадники приезжали произнести речь, рассказать «сипур», поднять общий дух.

А.Т. : Власти преследовали эту деятельность?

С.: Власти, видимо, прозевали начало религиозной деятельности. Потом уже били Вассермана, оказывали давление на Эльмана. Но это было с большим опозданием.

Ж.: Это скорее была месть.
Очень важным делом было размножение литературы. Этим занимались Гриша с Тамарой. Гриша переводил с английского, Тамара перепечатывала в диком количестве, а потом это надо было редактировать, подшивать и распространять среди публики. Эльман тоже занимался размножением литературы, но путём фотографирования. Литературы было очень много, не хватало рабочих рук всё размножить. Всё время кому-то надо было передавать, рассылать. Приезжали из Одессы, из Киева, кто-то ехал в Тбилиси и тоже вёз пачки литературы.

А.Т.: А кто из Одессы приезжал?

Ж.: Эда Непомнящая.
С.: Шая Гисер приезжал перед самым отъездом.
Ж.: С 1981 года у нас были хорошие отношения с одесситами. Мы ездили туда, познакомились с ними, они ездили к нам. Всё время шёл обмен литературой. У них было мало еврейской литературы, переводных книжек.

А.Т.: Саша, теперь расскажи, как у тебя всё начиналось.

С.: Я родился в Ленинграде. Дома никто не говорил на идиш. Родители отца знали идиш, родители матери – нет. В день рождения (13 лет) кто-то из престарелых родственников поздравил меня с бар-мицвой. Я не знал, что значит это слово. Потом лет в 14 мне в руки попала Библия. Я болел, сидел дома и неделю читал запоем. Меня удивило, почему это в русской Библии всё написано про евреев? Родители не дали мне ответ. В общем, никакого еврейского интереса у меня не было. В конце 70-х годов, когда я оканчивал институт, мой друг детства Лёня Нильва со своими родителями подал документы и сел в отказ. Это было дико и непонятно: зачем это нужно, и что это значит? Попав в круг отказников, а там были какие-то лекции, Лёня зачем-то начал тащить туда меня. Сначала он принёс мне еврейский алфавит, потом он принёс мне какие-то книжки, потом учебник иврита, и через некоторое моё сопротивление начал активно пробуждать во мне еврейский интерес. Где-то год это заняло, и в 1980 году он затащил меня на лекцию, не помню на какую, и мне очень понравилось. Я начал ходить на эти сборища и тусовки регулярно. Когда арестовали Женю Лейна, я появился в доме Утевских, помогал готовить письма в его защиту, и с этого времени стал в этом круге своим. Я начал ходить к Грише Вассерману на занятия: сначала в группу для не знающих иврит; через пару месяцев я попросился в группу для знающих, следил за текстом по параллельному переводу и так постепенно выучил иврит. В 1982 году зимой меня убедили, что надо сделать обрезание. Я поехал в Москву делать обрезание. Там я познакомился с московской компанией. Там же я познакомился с Изей Коганом и, вернувшись в Ленинград, стал общаться с ним. В 1983 году мы поженились с Женей.

Ида Таратута: Как родители отнеслись ко всему этому?

С.: Мамы у меня уже к тому времени не было. Отец отнёсся ко всему спокойно, т.к. институт я уже закончил и считался самостоятельным. Продолжались занятия у Вассермана, к концу 1983 года, когда первое поколение учеников Вассермана начало преподавать, образовались 3 группы по изучению Торы, я начал преподавать в одной из них. Мы уже с Женей были в отказе. Соответственно, она попала во второй отказ, а я в первый. С работы меня уволили. Я нашёл работу сторожа на нефтебазе. Работал сутки через трое. Этих суток мне хватало, чтобы самостоятельно со словарём подготовить текущую недельную главу с Раши и ещё одну главу для преподавания. Я преподавал по-русски, а готовился на иврите. Вопрос, уезжать ли, для меня не стоял.

А.Т.: Влияние жены?

С.: Я не могу сказать, что было здесь какое-то влияние. Это было, как само собой разумеющееся. Я же знал, что она едет, когда женился, значит и я еду.

А.Т.: Здесь ваша жизнь, в общем, сложилась удачно?

С.: Слава Богу. Неудачной абсорбцией это назвать нельзя.